Иосифу Бродскому
Читать не хочется, увы.
Один лишь Бродский в голове.
Венеция. Её черты,
застывшие в немой молве
веков. Болезнь сия мила
туристам или краснобаям,
которых, мы, уже с утра,
не то, чтобы не замечаем,
как в знойный день жужжащих мух,
а так, лениво осуждаем,
как барельеф. Наш взор к ним глух.
Мы мыслью не о том вздыхаем...
О мрамор бьющая волна,
снующие по ней гондолы,
веков немая тишина,
несут иные разговоры.
О времени. О человеке.
О Бродском. О его любви
к Венеции, застывшей в беге
миров и прочей суеты,
и мнится в шёпоте дождя,
звучит его протяжный голос,
который повторить нельзя.
У нас, увы, иная повесть...
В руке, с потухшей сигаретой,
с лицом, задумчивом, Сократа,
какого ищет он привета?
Какого ищет он собрата?
Какая мысль в уме мятежном,
уставшим в благости лишений,
сопутствует в зиме бесснежной,
Венеции? Не скажет гений...
Не ведаю, то явь иль сон?
Венеция и я, как сотский,
сей амальгамой окружён
и барельефом, рядом, Бродский.
Как странна эта ипостась
теней, прильнувших к изголовью,
заставивших принять их власть,
застыть к минувшему любовью...
Велик таинственный урок
его поэзии бегущий,
где дышит чудом каждый слог,
где ты ведомой, он ведущий.
Постичь ли тайну его слов,
где каждый стих, как невесомость,
в которой прячется любовь,
и одиночество, и скромность.
15.12.2023.