Эту историю мне рассказали в 1985 году в г.Томск где я был в командировке. Я тогда много ездил по СССР. Сидим с мужиками, рассказываем всякие байки под распитие спиртных напитков. Тогда модно было рассказывать политические анекдоты, но тут повеяло настоящей жутью.
Есть в Томской области городишко Колпашево, бывшая столица Нарымского края. Он расположен на самом берегу Оби. В тридцатых годах в местное отделение НКВД присылали политических с разных мест Союза и их тут уничтожали. Да и сами посудите – городишко небольшой, тюрьма при НКВД тоже не слишком велика – кто же знал, что будет столько преступников? Они же прибывали постоянно, каждый день – и, если тюрьму каждую ночь не разгружать, то заключенные бы сидели на улицах… В общем – ночная жизнь городка просто бурлила, и большая часть чекистов днём просто отсыпались. А ведь кроме этого, был постоянный приток подозрительных местных – из городка и близлежащих селений. А само здание НКВД и тюрьмы находилось, как водится – в центре города, на углу улиц Ленина и Дзержинского. Я заметил – в каждом городе была улица Дзержинского и почти везде тона пользовалась дурной славой. В нашем городе, например, большое и мрачное здание КГБ (НКВД я не застал) находилось на углу Дзержинского и Кирова. Ну, не важно.
Первомай в 1979 году выдался тёплым. Колонны демонстрантов, пройдя праздничной демонстрацией, потом растекались по живописному берегу Оби, любуясь видом. В одном месте собралась толпа. Она стояла молча и смотрела на размытый водой склон крутого берега. Вверху находилось здание бывшего НКВД, практически на склоне подмытого рекой берега. А из земли показался край огромного прямоугольного штабеля трупов. Мужчины и женщины, совсем молодые и старые, раздетые до белья и аккуратно уложенные валетиком. Край штабеля начал рассыпаться и несколько трупов упали к самой воде. Они очень неплохо сохранились – можно было разглядеть лица и детали одежды. Трудно сказать, сколько их было, но не меньше нескольких тысяч. Одна женщина вдруг крикнула – «Паша!» и упала. Ей дали воды и она, захлёбываясь водой, рассказала, что её мужа в 38-м вызвали повесткой и назад он не вернулся, а ей всё время отвечали – сведений не имеем. А он, оказывается – здесь лежал. Вон он – она показывает рукой – в красном исподнем, это я сама ему шила, не было тогда другой материи…
Милиция оцепила это место, к вечеру там уже стоял высокий забор. Назавтра вышла заметка в местной газете – мол, это могила дезертиров и уголовников, расстрелянных в годы войны…
Потом не писали уже ничего, а шустро и умело заметали следы, как убийца пытается перепрятать случайно обнаруженный труп его жертвы.
Для начала пригнали местные катера и буксиры и приказали им струёй от их винтов размыть окончательно этот участок обрыва. Потом собрали лодочников и обязали их ловить проплывавшие трупы и уничтожать – разрубать на куски или привязывать железяку и топить. Обрезки железных прутьев и труб для использования в качестве груза им привезли с областных заводов. За эту работу им на основном месте работы ставили «работа в выходные дни» - по двойному тарифу. Наверное – кто-то и отказывался, но недостатка не было.
Что интересно – практически в каждой семье там были репрессированные, живые и сгинувшие, но как-то дальше разговоров на кухне это никуда не шло, власть такие вопросы очень не приветствовала. А ведь любой выловленный труп – это чей-то пропавший родственник… Но никто не хочет ворошить прошлое, железяка на шею – и в воду. «В целях обеспечения эпидемиологической безопасности».
В общем – уничтожили трупы, убрали забор – и всё спокойно, граждане. Продолжайте спокойно работать. А кто там лежал? Ну, кто надо, тот и лежал. Ещё вопросы есть?
Когда мне это рассказали, я не поверил. Уж слишком как-то, как детская страшилка. А в перестройку какая-то газета не удержалась, и первой дала об этом случае маленькую заметочку, которая прорвала плотину молчания…
P.S.
А потом выяснилось, что один из соратников Горбачёва, Егор Лигачёв, был в то время 1-м секретарём партии в Томской области, куда относился этот городок. И, естественно, его спросили о том случае. Он рассказал следующее:
«Как только я узнал о случившимся, я сразу позвонил в Москву, Председателю КГБ. Мне было сказано, что они уже в курсе и принимают меры, а моё дело – не мешать. У меня самого в семье были репрессированные, и я тоже не знал ничего об их судьбе – но это у всех так. Такие вопросы задавать было нельзя.»
Возбудили уголовное дело по этому поводу, и даже кого-то нашли, и допросы были. Но дело закрыли, так как виновных уже не было в живых.
Из рассказов «исполнителей»:
«осуждённых к нам гнали со всей России, народу присылали слишком много и приходилось разгружать тюрьму каждый день. Прямо во дворе тюрьмы вырыли яму, перекинули через неё доску, очередного врага народа загоняли раздетым на эту доску и стреляли в голову. Потом внизу разравнивали слой, и всё по-новой. Чтобы снизить расход патронов, применяли удушение намыленной верёвкой.»
«Одежду осуждённых продавали в специальных магазинах. При этом следили, чтобы вещи местных не попадали в местные магазины, а отправлялись в другую местность для продажи.»
«Если не хватало для отчёта количества обнаруженных врагов народа, вызывали по повестке кого-то из местных и включали в расстрельный список».
«После поражения путча нас, молодых сотрудников ФСБ, обязали оказать помощь архиву в уничтожении дел по «врагам народа», признанных не имеющими ценности и назначенных к уничтожению. Мы жгли их в огромных кострах прямо во дворе управления. Обычно они состояли из тонкой папочки с протоколом допроса и справкой о приведении приговора в исполнение»
Кто тут говорил о репрессиях? Не было никаких репрессий. А что было? А что надо, то и было.