Трава растёт. Летит гигант -
Какой-то шмель, как рыжий бант.
Трава растёт. Ноздря сопит -
Какой-то пёс, как серый кит
Махнул хвостом, как булаво'й,
И травке страшно, крикнув: "ой!",
Она ушибленная шерстью
Качает талию, дрожа;
И шум взлетел из гаража!
И травка, вспомнив прошлый год,
Глядит на нежный небосвод
И ждёт, когда её убьют,
И срежут эту высоту...
Но, шум и рок опережая,
Пришёл малыш, живущий здесь
И вырвал травку, улыбаясь,
И сунул в рот её, чтоб съесть.
Там зубы видела она:
Один был рыжий словно шмель,
Другой был серый словно кит,
И челюсть грозная на вид,
И "хвост" - уже без шерсти - гладкий
От мармелада ещё сладкий
Трясёт лихою "булавой",
Кричит: "Отец, пошли домой!"
Лежит трава в траве, в слюне,
И две ноздри пыхтят траве:
"Я знаю, кто тебя жевал,
Но проглотить, не пожелал.
Лежи, смотри, как сохнег луг,
Как все твои прохлады ждут,
А ты иссохнешь, пропадёшь,
Как будто не было. Так что ж!"
Трава молчит. Трудяга жук
К слюне прилип в глазах испуг.
И перед тем, как всё ж исчезнуть,
Трава увидела, как в землю
Три пальца словно три слона
Вонзились, ягодку ловя,
И, заодно жука схватив,
Ушёл ещё один малыш.
"Какой кошмар! - Грустит трава. -
Управы нет на малыша.
Ужель все малыши земли
Для этой жути рождены?!"
Но нет: в мутнеющей картине,
Пред усыхающей травой,
Ещё один малыш босой
Шагал, махая красной лейкой.
"Хоть этот любит напоследок". -
Трава подумала тепло,
И горе травкино прошло.
А, что там было на лугу
За эти лето и весну,
За год, за жизнь? - мы не узнаем:
Мы малыши - мы не вникаем.
Вокруг не счесть травы зелёной,
И детство забываем мы,
Где шмель летит, как опьянённый
От встречи с шерстью булавы.