В одном из стихотворений Александра Блока есть рассуждение о сочинителе, человеке, "отнимающим аромат у живого цветка". Строка из коллекции лучших образцов метафоричности.
Вот и книга "Шёпот лунного жасмина" проходит этап безжалостного "отъема" свойств аромата того же цветка. Исключительно в оправдательных целях и в пользу вдохновения.
Раскроем сборник. В пяти этюдных главах сто восемьдесят произведений ... Прекрасная работа… Плод раздумий , долгая дорога творческого поиска. О поэзии знаем много, но до конца, до сердцевины образа её не дотянутся. Всегда есть лишь попытка ,возможность внушить читателю, что многие события остаются тайной за семью печатями, являются доказательством ,что творения искусства , существа длящиеся вечно. А жизнь мирская миг, мгновение, вдох…
Все стихи авторской книги значительны и самостоятельны. К ним придётся возвращаться не раз. Суммировать оценки и на примерах письма постигать мироощущение поэта. Всё в жизни - и случай, и судьба и закономерное стечение обстоятельств, но поэтический дар – способность чувствовать природу , её законы – глубоко индивидуальны! Сегодня без аналогий не обойтись. Борис Пастернак рассуждает о типичности в поэзии и типичности поэта.
"Меня с детства удивляла эта страсть большинства быть в каком-то отношении типическим, обязательно представлять какой-то разряд или категорию, а не быть собой.
Откуда это, такое сильное в наше время поколение типичности? Как не понимать, что типичность- это утрата души, лица, гибель судьбы и имени".
Пётр Межиньш мастер не "типического" образа. Составитель особой метафоры. И чтобы убедить аудиторию, разберём стих из коллекции "индустриального пейзажа". Вся рабочая часть цикла буквально переполнена "огнями верениц", "музыкой колесных пар", "зрячим духом" созидательной стихии. Воспета красота труда.
Вечерних мотыльков черёмуховый омут.
Паренье в звёздный сад вагонных колесниц,
и сцепщика свистки слышны из бездны тёмной,
светца зелёный дух - из стрелочных ключиц.(с.11)
Автор использует образы, не позаимствованные, а свои, но близкие к импрессионистам. Мимолётные впечатления и ассоциации перерастают в реальное действие. Но добраться по сути своей- задача не простая. Автор наделён богатой выразительной эмоцией. Она буквально фонтанирует!
Видеть, чувствовать, выражать - в этом кредо новаторства!
Именно, таким образом построена его железнодорожная станция. Сцепщика свистки и "светца зелёный дух". Вечные натружные стрелки . Светец- подставка для лучины. Здесь очевидна метафизическая связь труда путейцев и художественного изображения. Много привязок к череде повторов. Магия красок и образов.
И в подтверждение - звукоряд - «вагонный звукопад, набег железный». Пейзаж оживает «огромностью» своего значения: слышится ночная перекличка, витает запах смазки и пение осей. Картина маслом. Опять - новаторский прием - и строгость "готики изломанных огней"! Что характерно, но в стилистике письма не единой запинки. Хотя казалость станция "живёт" тем самым гулом перегона составов и его огней… Сочетание "роза-розе-рознь" - готовое упражнение по артикуляции, отделимости звуков и чёткости их звучания!
Летит огонь, дрожит, как панцирь боязливый,
в розалии печи, где роза-розе-рознь.
Молитвы, храм-каштан, и гром локомотивный,
и поворотный круг свершает поворот…(с.12)
Нам всегда что-то мешает расщедриться . Выразить признание поэту. Лавровой ветвью украсить талант!
На заре литературной подёнщины, начиная эту работу, не мыслил , что из мытаря поверженной страны, превращусь в сочинителя литературных прочтений. Такой кульбит свершила судьба с Семеном Васильевичем Небабой, персонажем «Золотого телёнка». Бывший киевский городовой , в отместку победившим пролетариям, заделался музыкальным критиком. Ироничный штрих к образу. Хотя, чем не призвание. Сергей Нырков , рассуждая о судьбах несостоявшихся писателей, повторял , как мантру…
"Он мог стать большим мастером, но его мало хвалили".
Скуп читатель на похвалу, бережет слова.
В основе творчества не может не присутствовать состояние "эскапизма". Уход от реальности в мир духовных исканий, поиск красоты нового образа.
Пётр Межиньш открывает читателю богатую тему – "мистицизма в повседневности" -приём известный, повторяемый индивидуальными образцами. Это пересечение различных планов, в частности реального и иллюзорного.
Книга захватывает непредсказуемостью встречи, а прочитав её , понимаешь значение предметной стилистики, одушевления образа , а в сколах мистики воображаемый мир фантастических отрытий. Стихи поют, в них совершенство звука. Именно звука! «Куда летишь, мой огонёк» (с.9)
Мгновенье – в жизнь лететь паря,
над страстной речкой поцелуя,
где зарождается заря
в порывах,- счастья, тонких струях…
Читатель безошибочно поставит диагноз следуюшему стихотворению. По аналогии "огромная проснулась ваза и выплеснула свой хрусталь". Так можно повториться в классике . Изящно в собственной манере реальности.
Соломинкой водить - о шорохе вуали.
Молитвой губ владеть, вышёптывая свет.
И различать лучи, как эхо на эмали.
где отразится вдруг прекрасный силуэт… (с.5)
Итак, по стезе, как по дороге грёз в пустыню душевных исканий бредёт, словно инок поэт. По зову души и призвания. И, я с ним читатель живой наравне, листаю живые страницы…
Ключом сборника становится воображаемая, метафорическая константа образа. Она не спряталась в исходнике иносказания , но изрядно удивила стилистикой аромата белого цветка. Стихотворение - загадка. Стихотворение - судьба. Нести ему, как крест – "Шёпот лунного жасмина"! Здесь до Евангелия один шажок. Идеальный пример подхода, когда четырнадцать строк "удерживаются" на каркасе четырех глаголов "осыпает-витает-мерцает-тает". За этим шедевром должна последовать рутина, сквозные сюжеты. Но сборник с каждым новым стихом обретает эмоциональную силу, становится открытием для читателя. В блеске образов, и заимствования высоких идеалов Серебряного века.
Видишь, звёзды осыпает
шёпот лунного жасмина?..
В тёплом шёпоте витает
нежный запах сновиденья?..
Видишь - бродит по дорожке?..
И – цветут следы босЫе?..
И безбрежная дремОта
Затопила всё вокруг?..
Видишь, как дрожат ресницы,
как мерцает сна улыбка,
на губах парит и тает
лепесками звёзд жасмина?..
Льются лилий переливы,
обладают тонким слухом,
возрастает над каналом,-
выше лёгких крыл деревьев,
выше сонных шпилей ночи…
выплывает в лодке фея.
отражаясь в зеркалах…(с.8-9)
Я не случайно подобрал историю апостола Пётра. Рождение имени - предначертание апостольское - предполагает посвящение в Поэты.
Да, пусть простят мне муки творческих открытий , бессонных бдений , грех субъективизма оценок!.. В самостоятельности субъективизма я вижу более правды и в части литературного прочтения, и служения слову.
Эта история родилась по совпадению календаря Адвента и стихотворных мыслей автора! Я ни в коем случае не связываю эти два понятия. Ведь поэт православный христианин. Но эта быль – притча неотделима для концессий.
В местечке Кесария, откуда берет свой исток Иордан, на песке лежит бетонный конус. Если взяться за специальную ручку и со всей силой надавить, он начинает медленно катиться и оставляет на песке оттиск, на разных языках повторяя одну и ту же фразу: "Ты Христос, Сын Бога Живого". Эти слова от лица всех апостолов произнес на этом месте апостол Петр. Это были дерзновенные слова. Много и по-разному говорили о Христе. Большинство склонялось к тому, что Он — один из пророков. Но Петр называет Иисуса Его подлинным Именем. Ты — Тот Самый долгожданный Помазанник Божий, Которого ждал мир, Ты — Сын Божий. На этом утверждении строится христианская вера и это — самая важная формула христианства.
Апостол Пётр поэт скрижалей . Пётр Межиньш нынешний . Проповедь в муках - продолжение в стихах!..
Вознесясь над колокольней,
вижу слёзы на ветвях...
Ой, как больно, очень больно –
оказаться на гвоздях!
Одиночеством опутан,
а вокруг – толпа зевак.
В голове и в сердце – смута.
Где же, где ж на небе знак?
Боль мою сжигаю в пепел.
В людях – паника и страх,
жуткий шёпот, ужас, встрепет,
отзвук в синих куполах...
Вдаль, в закат пылит дорога,
безразличье, стыд и прыть...
Не гневите, люди, Бога.
Я терплю, мне с болью жить.
Опаленное войной детство нашло своё место в стихотворении, посвященном сестре Дзинтре . К нём боль и надежда, и меткая деталь «про мячик со шнуровкой». Ожидание и детское одиночество. Простой незамысловатый стих. Но какой взгляд в обороте речи - «мы отцов погибших ждали!» У Панкратова Михаила в поэме «НИКА» такие же повторения. Они в «похожести» судеб детей войны.
Мы курили и грубили,
но лежачего не били,
детский дом не позабыли,
хоть по-разному живём.
Помнишь мячик со шнуровкой,
стёкла выбитые ловко,
хлеб добытый из кладовки,
и поделеный потом?
Мы глядели на медали,
мы отцов погибших ждали,
матерей чужих встречали
у распахнутых дверей...
И мальчишки, и девчонки,
мне братишки и сестрёнки,
вы в какой сейчас сторонке,
средь каких теперь людей?..
"Камланья дикий мёд" загадочное стихотворение . Автора как будто взяли
"с поличным" за гадание и ворожбу. Эзотерика и карма воздействия неотделимы от тайны обращения к духам. Не так ли поэт пытается вызвать дух предшественника, дать клятву вдохновению?.. Вызвав, не накликать беды. В нём притаился человек. Стих - заклинание "сдержи своих коней", гордыню "ведь взгляд внутри – из боли"! Может ассоциироваться с попыткой вызвать бессмертный дух Владимира Высоцкого. Чуть помедленнее кони!..
И в тоже время нельзя не удивиться общности взгляда с фантастическим миром "Маленького принца", хранителя "солнечного цветка", розы с четырьмя шипами.
Камланья дикий мёд
внутри незримых капищ,
где мудрые слова-
меж небом и землёй.
Ты ласку примени.
Давай, не будем плакать,
и твой улышат мёд
и в небе и в лесах!
Сдержи своих коней!
Железный жест неволен
энергией своей источник освежить.
Сдержи своих коней,
ведь кубарем –дорога,
ведь взгляд внутри – из боли,
ведь солнечный цветок
под солнцем волен жить…(с.39).
Переход от образа к образу в иллюзорность «лунного жасмина» не нарушает традиции языка и певучести речи.
"Жужжит на листве трансформаторный ветер" (с.106-107). Необычная возможность доказать «одушевление» трансформаторной будки.
...Когда бы знали из какого многообразия рифм рождаются городские пейзажи. В кварталах пыльных площадей и за пределами многоэтажек вдруг запоёт «трансформаторный ветер» подстанций! Не каждому посчастливится жить с мыслями , которые «частицы, как молнии, рыщут в мозгу»». Они неподвластны убогой мечте. Ликующая сила. «Поёт сердцевиной туманная сталь о том, что несут желтоглазые ветви ». Причудливая фантазия разрешается пробирающейся маршруткой «в пространстве незримых снующих сетей». Сплошь одна к одной – метафоры - яркие, быстрые, острые на ум.
В "Стране воображения", в песчаной дюне замечаешь морских стрекоз. Они "с мотором басистым". Летающие твари сплетаются в парах с мотыльками и бабочками. Причём своеобразие ночи окрашивает светомузыка звездных светлячков.
Дорога ведёт читателя в идиллию вечернего луга. Здесь стригут и поют кузнечики. Для полноты впечатления "притопленная лодка у запруд". Певучая строка "скользит в речной низине парус лунный", слышится музыка струн.
Вечерний луг кузнечики стригут.
Скользит в речной низине парус лунный.
Притопленная лодка у запруд
и тени древ натягивает струны.
Пропахли чернобыльником пути,
со всех сторон ведущие к парому.
Небесный свет сады позолотил
и золото плывёт по окоёму…
И буквы золотые и слова,-
И в отраженье – золотинок стая…
Касаясь нежно, щепчется листва
на тёплых берегах земного рая.(с.12-13)
В наборе стиха четыре отблеска строк. Золотые с позолотой золотинки…
"Сады позолотил";
"и золото плывёт по окоёму";
"и буквы золотые";
"золотинок стая…"
Для впечатления достаточно строки, чтобы понять, о чём мечтает поэт. О чём болит душа. Многоцветье образов по выбору "густая рябизна вокзала" , "кипенье звёзд", "лунные сирени". Подсказка не нужна. Всплески и россыпь новых слов помещены в невероятного изящества упаковку.
Кипенье звёзд, мерцая, прочь
бежало с пеной под мостами
И жадно всасывали ночь
цветы припухшими губами,
И всплески белые руки
мелькали в бледном отраженье.
И листья лунные сирени
парили, словно мотыльки.
И мирно в глубине спала
густая рябизна вокзала,
под сводом неги и тепла.
и прежний свет во сне листала.(с.89)
Пётр Межиньш,перелистав биографию Осипа Мандельштама, не мог не заступиться за ссыльного поэта. В небольшом стихотворении "Владивосток. Вторая речка" (с.47) об этом сказано без пафоса трагично.
Ребенок вечности, кузнечик,
Отдавший жизнь своим стихам.
«Такими нас обидел Бог». Одной незащищённой фразой – сказано за всех поэтов сразу! Говорим, имея взгляд на особость лирического образа. В поварне, в доме божьих свеч творит поэт. Здесь каждая деталь о творческом процессе, рождении стихов, «и взад-вперёд к моим бессонным струнам». Струны скрипки дарят людям эти «царственные звуки»…
Я помню дом и запах божиьих свеч
над вдохновенным шорохом бумаги
и жестяные капли сонной влаги
в поварне магий воли высших сфер.
Там по ступеням снежной тишины
сходила ночь
к моим бессонным струнам.
И тени шелестели светом лунным,
И взад-вперёд ходили вдоль стены. (с.63)
Знакомый уголок в предместье Риги. Бишумуйжа "пчелиная усадьба" расположилась на главной улице Баускас за Двиной. Узнаваемый маршрут трамвая номер девять. Старые дома. Застывшая история деревянного зодчества. Описание данного местечка в стиле белого стиха. Выразительная трогательная встреча. Возвращает из повседневности в поэтическую реальность, в которой бежит «сверкая солнечными глазами» трамвайчик.
Вези нас к солнцу, вези нас к Богу!
Я весь вечер читаю - почти вслух; и почти распеваю. Давно не имел такого эстетического наслаждения…
Суммируя впечатления, могу сказать,что открытие книги - подарок читателю.
Праздник для души и во многом без прикрас!
Эта фантастическая книга о звёздах.
Эта романтическая книга о любви и красоте природы.
Эта мистическая книга о способности видеть за гранью.
Эта книга о Латвии.
Эта книга о Боге.
Эта книга о нас с вами, для которых поэзия образ мыслей!
Послесловие.
… Никого не будет дома. В кресле спит любимый кот.
На журнальном столике в глянцевом переплёте сборник стихов с дарственной надписью поэта. За каждой встречей будет новая книга. И мы обязательно вернёмся домой, вернёмся через все невзгоды!
Но делам нашим – ВОЗДАССЯ!
Пётр Янович Межиньш родился в Елгаве (Латвия) 10 декабря 1941 года. Мать Устинья Терентьевна Межиньш (Руманцева) из русской старообрядческой семьи, отец-латыш.
Янис Янович Межиньш воевал в рядах Советской Армии во время Великой Отечественной и погиб под Тукумсом в последние дни войны. Детство Петра Яновича прошло в Риге детском доме. Учился в железнодорожном училище. Закончил Рижский строительный техникум. Обучался в Полиграфическом институте (Рижский филиал). В 1988 году создал в Риге «Союз литературных объединений (в дальнейшем Общество (Союз) литераторов «Светоч» и был избран председателем. В 2006 году «Светоч» вошёл в МСПС (Международное сообщество писательский организаций) ,Россия,Москва.
Лауреат литературно-общественной премии «Золотая осень» имени С.А.Есенина, с вручением одноимённого ордена (за вклад в развитие русской литературы).
Автор шестнадцати поэтических книг:
«Яблони плещутся в зорях»,1990 ;«Мелодии мысли», 1996 ; «Путь к себе»,1998;
«Колодец Бога»,1999; «Зарождение бурь» , 2000; «Раздвигая печаль»,2000; «Река мгновения», 2001; «Радостный свет»,2002 ; «Золотая свирель»,2004; Сборник статей о поэзии «Мир волнующих строчек»,2006; «Солнцевей»,2010; «Одуванчиковый миг»,2013;«Камланья дикий мёд»,2016; «Что цветами сказать на ветру?» ,2018; «Шепот лунного жасмина»,2023.