Жил средь гомона птиц беззаботных,
Шёл коврами цветущих лугов.
Для людей занятых и работных,
Эта благость в числе даров.
По полям синевы васильковой,
Что рассыпана в спеющей ржи,
С озорною своей, ясноокой,
Целовался в вечерней тиши.
А душа... Та, ко всем нараспашку,
Без двойного и вязкого дна.
Без нытья, на покос и на пашню,
На подъём подоспевшего льна.
В жатву песни тягучие, бабьи,
Ветер жаркий носил по долам.
Пота едкого мутные капли,
Со слезами мешал пополам.
Эти песни просты, но святы,
Непридуманной жизни повесть.
Мать их пела ему когда-то,
Плыл над зыбкой дрожащий голос.
Эта горько-солёная правда,
Испокон по России звучала.
И не видно конца этой правде,
И неведомо где начало...
С табуном у костра, в ночное,
Тихо пела в пол голоса грусть.
Вдруг зайдётся в тоске ретивОе,
Распирая кручиною грудь.
Без коня на деревне - гибель,
Сам в хомут полезай, мужик.
Искорёжен хребет в три погибели,
К сорока, почитай, старик.
Сеть забрасывал на карася,
В челноке на серебряной речке.
В "козью ножку" махорки косяк,
Ароматно-ядрёного дыма колечки.
Над водою туман поволокой,
Тихо так... И рассвет не спешит.
Только чуть шелохнётся осОка,
Да пичуга в кусту засвистит.
Вдалеке петухов перекличка,
У колодца "журавль" заскрипел.
Просыпаться с зарёй не привычка,
Но привычный мужицкий удел.
Солнце ввысь огнепёрою павой,
Липы старые все в соловьях.
И бурёнки идут величаво,
Наряжёны, в репейных серьгах...
~ ~ ~
А зимою лошадушку в дровни,
Снег в полозья, двуструнный след.
Не беда, что мороз суровый,
Будто старый, ворчливый дед.
Там, в чащобе напилены брёвна,
Вздрогнем-сдюжим, терпи конёк.
За санями бежит проворно,
Пёс хозяйский, двухлетка Дымок.
А когда за окошком вьюжно,
Он дремотные слушал сказки,
Лёжа рядом на печке русской,
С котейкой по прозвищу Васька.
Возводил ребятне соседской,
Крепостные из снега стены.
Снег податливый, в оттепель лепкий,
В редкие зимние перемены.
У мальчишек зардеются щёки,
Снегири, право слово, и только!
Из-под шапок повыбились чёлки,
Крепость с криком штурмуют бойко...
А на масленицу-то веселье!
Жгли зимы уходящей чучело.
Зазывали ветер весенний,
Под трёхрядки мотив певучий.
Пироги да блины, с пылу с жару!
Самоваров пузатых строй,
Распыхтятся горячим паром,
Ешь да пей, да гуляй гурьбой!
Озорные глаза молодок,
Разухабистый пляс парней.
Переливы хмельных гармоник,
Резвый лёт расписных саней.
Беззаботный денёчек - редкость,
Оттого и с размахом гульба.
Не часто являла щедрость,
Мужику вертихвостка-судьба...
~ ~ ~
Перезвон хрустальный капели,
Долгожданной весны раздолье.
Под крышами лужи-купели,
И опять на душе половодье.
По реке грязно-серые льдины,
Плывут в путь последний свой.
Гуси, ровным, кричащим клином,
Возвращаются вновь домой.
Истерят обалдевшие птахи,
В листве новорОжденно-нежной.
Им неведомы зимние страхи,
Дикий танец метели снежной.
В домотканой, расшитой рубахе,
В день пасхальный на старый погост.
Помолиться на пращуров прахе,
Да поднять поминальный тост.
Людно в старой церквушке нынче,
Кто-то молится, павши ниц.
Кто степенно, блюдя приличья,
Освятить куличей да яиц.
И разносится по округе,
Звон торжественный и печальный.
Люд христосуется друг с другом,
Безпортошный холоп, целовальник.
В праздник божий да не в обиде,
Ни юродивый, ни нищеброд.
Паперть жалует инвалиду,
Щедр на милостыню народ.
Всем селом на свадьбу весёлую,
Под гармонь, да за пир за честной.
В избу просторную, светлую, новую,
Клёном пахнущую и сосной.
С молодою невестой счастливой,
В свеже срубленный, новый дом.
Что сработан с любовью, ретиво,
Старшими братьями да отцом.
Загляденье, просто, не хата:
Наличник с резьбою роскошной,
На окошках ставни богаты,
Да ворота, на счастье, с подковой...
~ ~ ~
Время шло... то ползло, то летело,
Наши судьбы кроЯ на свой лад.
Полыхнуло, вдруг... то, что тлело,
Изменяя мужицкий уклад.
Позастрявши в сермяжной прозе,
В изумленьи взирал народ,
На разительные метаморфозы,
Что влекли за собою разброд.
Ране жили обрядно, тихо,
Без невместных, крамольных дум.
И, дразня, не будили лихо,
Не смущён был химерами ум.
Получили, нежданно, право,
На запретный, украденный плод.
А хозяев ждала расправа,
Наступил, мол, и ваш черёд.
И, доселе покладистый люд,
Тёплой крови отведал на вкус.
А от этаких страшных "блюд",
В упыри угодит даже трус.
Не до пашен уже, не до нив,
Коль натянута тетива.
Был послушен мужик, да ретив,
А теперь во бреду голова.
Страшен русский кровавый бунт!
Он бессмыслен и беспощаден*.
Барин, свой же отведал кнут,
Коль на пряники был он жаден.
А потом... прокатилась беда,
По стране сатанинским галопом.
Вместо хлеба, к столу - лебеда,
Пролетарская голая ж...а.
Порассорились насмерть братья,
За чужое, "собачье" дело.
Самый младший подался к "красным",
Ну, а старший метнулся к "белым".
Шашка люто свистела, сплеча,
До седла разрубала, в сердцах.
Брат на брата, а сын на отца,
За "свободу" друг друга топча.
Красные, белые, анархисты,
Друг на друга, сверкая штыком.
Меньшевики, коммунисты,
Рвут Россию клыкастым волком.
Врут... Плевать им на нашу свободу.
Цель их главная, это - власть.
Да глотать, как с похмелья воду,
Кровь народную... жадно, всласть!
Кто в ермолке, а кто в папахе,
Кто в пенсне, кто картавит, плут.
В стороне от кипящей драки,
Мужика на убой зовут.
В байках пламенных вся их сила,
В лисьем умении убеждать.
В мозг доверчивый лезть без мыла,
Правду хитростью побеждать...
*отсылка к словам А. С. Пушкина
30.12.2023.
*иллюстрация из сети