детективная миниатюра.
- Что же делать, Иван Васильевич? У меня, прямо не укладывается в голове.- Следователь
Петренко сидел в кабинете у судьи Силкина и усиленно потирал седые виски. Несмотря на молодость, Следователю было 37 лет, но он уже успел пройти войну и был опытным следователем.Неоднократно ходил за линию фронта, «добывал языка», устраивал диверсии в тылу врага. И казалось бы, удивить его было сложно.
Но, дело, которое по счастливой, или несчастливой случайности, попало к нему две недели назад, заставило его очень серьёзно призадуматься. Потому он и пришёл к своему старому товарищу и наставнику, судье народного суда Силкину Ивану Васильевичу.
- Ну ка, расскажи по порядку, как ты вышел на мальца.
Петренко начал вспоминать.
Две недели назад, он как раз вернулся из краткосрочного отпуска, начальство на утреннем совещании, представило оперативной группе материалы дела, по которому вор рецидивист Хорьков (Хорёк), принёс в продуктовый раймаг несколько купюр фальшивых, пятидесятирублёвых облигаций. Оперативники сразу определили, что купюры изготовлены кустарным способом. Но, точная прорисовка линий и подбор цвета, поражал. Художник был талантлив.
В районе, воровство, грабежи, это бывало. Но фальшивомонетчики, это элита преступного мира. И Пётр Петрович с уверенностью мог сказать, что представителей такой элиты, у них точно не было.
Однако, купюры налицо и Хорёк сидит в ИВЗ (Изолятор временного задержания).
После совещания, вора привели в кабинет к Следователю.
- Иван Силантьич, ты, что ли переквалифицировался, на повышение пошел? – С улыбкой задал вопрос следователь.
- Да не, начальник, поздно мне переучиваться. – криво ухмыльнулся вор. – Я как был по масти вором, так и помру вором.
- Так откуда у честного вора фальшивые купюры? – продолжал настойчиво спрашивать Петренко.
- Какие купюры, начальник, не понимаю, о чём речь?
Хорёк и по виду был похож на мелкого зверька: неусидчивый, маленького роста с бегающими глазками, он в добавок ещё и пыхтел недовольно.
Но здесь ситуация была совсем иная.
«Честный вор», за своё деяние - кражу получит свою десятку, а то и скостят до пяти лет по «смягчающим» обстоятельствам. А вот подделка государственных облигаций, это чистой воды вышка. И Хорёк это знал. Посему, резону на чистосердечное у него не было никакого.
- А вот, Мария, продавщица райпо, твою физиономию по карточке сразу опознала. Устроить вам встречу?-гнул своё следователь.
- Что, глупая баба там опознала? Может обозналась со слепу.
- Со слепу, говоришь? А как же бабка в очереди, которая тебя бидоном чуть по башке не стукнула? Тоже обозналась?
- Какая бабка? Не было там никаких бабок! – подскочил Хорёк, но тут же осознав, что сболтнул лишнего, осел и выдохнул. – У пацанёнка я их взял, соседского, в Михайловке. У него там целая пачка была.
- У какого пацанёнка? Как зовут, адрес?-решил «ковать пока горячо» капитан.
- А зачтётся ли, начальник? – с обидой произнёс вор.
- Зачтётся. Говори давай. Ты же их не изготавливал. А что фальшивые, мог и не знать, Так? А вот начнёшь юлить, я тебе 59.8 по полной раскручу, понял.
И Хорёк начал писать. Неумело, вдумчиво выводя каждую букву.
Через час, оперативный ГАЗик трясся по ухабам, накручивая километры в сторону деревни Михайловка.
На месте названного адреса, стояла полуразвалившаяся избёнка, с некогда резными обветшалыми окнами. На входе сидел чумазый малыш, лет пяти. Дверь была открыта.
- Хозяин, есть кто?! – оперативники зашли в дом.
Со стороны огорода послышался женский голос.
-Кто там?-в дом с противоположной стороны, на ходу вытирая руки, зашла женщина, неопределённого возраста, в грязном халате. – Нету хозяина. Одна я.
- А у вас один ребёноки или ещё кто есть?
- Старший, Минька. В школе. А зачем он вам?
- Да вот, говорят он у вас рисует хорошо.- выступил капитан. Можете показать его рисунки.
- Чтож это, столько служивых приехало, чтобы на рисунки Мини посмотреть?-недоверчиво спросила мать.
- Значит надобность есть. Всё-таки, позвольте взглянуть.- вежливо попросил Петренко.
Вслед за женщиной все прошли в другую комнату.
На стенах маленькой в 5 кв.м. комнатки, до потолка висели рисунки, пейзажи, портреты, звери. Но, это были не детские рисунки. И если не знать, что их рисовал ребёнок, никогда бы не догадаться, что эти картины нарисованы ребёнком 12 лет. Не зря говорят божий дар, возраста не имеет.
Не веря своим глазам, оперативники рассматривали висящие на стене картины. Здесь и Мона Лиза, здесь и «Девятый Вал», здесь и «Чаепитие купчихи». И эти листочки, хоть сейчас выставляй в музей. Настолько уверенная видна рука мастера.
- И давно, он у вас так рисует?-Спросил Петренко.
- Так, говорить только научился, а уже зверюшек деревенских рисовал.
-А ещё что-нибудь, кроме пейзажей и зверюшек, он рисует?
- Да вон, альбомы, посмотрите.
На столе лежали пухлые, испачканные краской альбомы с вложенными листами. Посередине разнородных рисунков, в первом же альбоме, капитан увидел рисунок пятидесятирублёвой облигации.
-А это что? Тоже он рисовал?
Тут, присутствующие услышали за спиной недовольное сопение.
-О, а вот и Минька, явился.-недовольно сказала мать.-Ну-ка, рассказывай, что натворил?
Минька, на вид и вовсе был малыш малышом. Курносый нос, русая чёлка, ясные голубые глаза. Малыш испугано посмотрел на присутствующих и произнёс:
- А чего говорить? Ну, попросил он меня, я нарисовал.
- Кто попросил?-присел рядом Петренко.
- Дядя Эдик. Он с города давеча к нам приезжал. Хорошо, говорит рисуешь, а можешь такую картинку нарисовать? Я и нарисовал.
- И много нарисовал?
- Дык, вон коробка лежит.-утирая сопливый нос, показал Минька.
Под шкафом, оперативники нашли коробку из под торта, полную рисованных, уже нарезанных банкнот.
- А зачем так много?
- Так он мне за каждый рисунок, 10 копеек обещал.
- А кто это, дядя Эдик? – вопрос уже был адресован к маме.
Таисия, мать Миньки, испугано прижала руки к груди и замотала головой.
- Евсипенко, оставишь здесь двоих, до вечера.-приказал Петренко. -Глядеть в оба, вдруг кто чужой заявиться. Затем обратившись к мальчику:
- Минька, а кто этот дядя Эдик, где работает, не говорил?
Малыш насупился что-то вспоминая, затем произнёс:
- Вроде на каком-то складе, овощном. Обещал привезти ещё капусты, картошки.
И снова, тот же ГАЗик увозил группу в город. Но теперь, рядом с Петренко сидел маленький русоволосый мальчуган, прижимая к себе альбом с рисунками и коробку.
Ребёнка, капитан посадил у себя в кабинете, под пригляд Евсипенко, дал листок бумаги и сказал:
-Рисуй.
-А что рисовать?-удивился малыш. Уж он точно не ожидал, что такие серьёзные дяди, его привезут в город рисовать.
- А вот, эту картинку и рисуй.- Петренко вытащил из папки рисунок облигации.-Да, а карандаши, краски, которыми ты рисовал, они где? Что-то мы в доме таких цветов не нашли.
- Так дядя Эдик привозил свои карандаши.
Оставив ребёнка с помощником, капитан пошёл докладывать начальству.
К вечеру, оперативники обзвонили пять овощных складов небольшого городка и выяснили, что работник по имени Эдуард, работает на двух из них. Один-экспедитор, второй-грузчик.
Выезд, отложили на завтра.
Наутро группа Евсипенко отправилась на овощную базу, на Кольцевой. А группа Петренко-на Дальнюю.
Евсипенко не задержался. Выяснилось, что грузчик Эдуард Лысин, надорвал спину и уже второй день лежит, лечится.
А вот на Дальней пришлось задержаться.
-Да он только что был здесь, - показала в сторону склада весовщица Тоня.
На складе Эдуарда Храпункова не оказалось.
- Может по надобности отошёл,- лениво отозвался рабочий на складе.
Группа рассредоточились по территории. Через 15 минут поисков, со стороны подъездных путей раздался шум разбитого стекла и крик.
- Стой! Стрелять буду!
Петренко рванул в сторону вагонов и лицом к лицу столкнулся с Храпунковым. Бандит на ходу схватил подвернувшуюся палку и без замаха ударил. Капитан еле успел упасть на землю, перекатился, подскочил и также без замаха кинул камень в спину убегающего.
Храпунков вскрикнул и упал.
Дальше, были оперативно следственные действия, задержания причастных.
И, вот Петренко в кабинете у своего доброго друга, с вопросом, как быть с ребёнком? С точки зрения закона, он соучастник, хоть и малолетний. А с другой стороны, ребёнок, да ещё столь талантливый.
-Ну вот что, - после недолгого молчания, произнёс судья,-давай-ка мы отправим малыша в область на обучение, в художественную школу. Там и интернат рядом и присмотр за ним будет, а уж процесс мы с тобой проведём, не сомневаюсь.
На дворе был 1956 год.