Я рос в семье врачей в конце эпохи
Советской грамоте обученных невежд.
Мы жили одинаково и плохо
В стране так и не сбывшихся надежд.
Отец коммунистической закалки,
Строитель БАМа и ещё чего-то там
Отдал меня не в бокс, а в музыкалку,
Сказав: "Чтобы не шлялся по дворам".
И я учился в классе фортепьяно,
Был хорошистом-пионером в те года.
Ни разу не пришёл домой я пьяным
И сигареты не курил я никогда.
Ходил в пальто, доставшемся от брата,
В общесоюзной шапке "петушке".
За внешний вид такой дворовые ребята
Ловили и давали по башке.
"Попрыгай!" - говорили мне частенько.
Я прыгал, громко мелочью звеня,
И отдавал им сэкономленные деньги
За то, чтобы не трогали меня.
И как-то раз после такого ограбления,
Когда я снова "зашакален" был шпаной,
Оформил для себя я убеждение,
Что больше не хочу быть "чушпаном".
Я к ним явился прямо на "коробку",
Где "старшаком" был Вова "Адидас",
И крикнул пацанам из группировки:
"Хочу "мотаться" с вами, быть одним из вас!"
Они заржали надо мной: "Какого хера?
Чушпан, тебя сюда не звал никто,
Ещё нам не хватало пионеров,
Вали отсюда, чучело в пальто!"
Тогда я прокричал перед толпою:
"Не примете - пойду в "Хади Такташ!",
И тотчас был растоптан "скорлупою"
За эту непростительную блажь.
Я умер, не дожив до девяностых,
И вряд ли пережил бы тот рубеж.
Я просто был потерянным подростком
В стране так и не сбывшихся надежд...