ИДИЛЛИЯ ИЗ ДАВНИХ ЛЕТ
Не часто мать была не в духе,
А захлестнёт тоски струя,
Присядет у стола на кухне
И скажет: «Эка мне, старухе.
Вот и промчалась жизнь моя».
И, щёку тихо и печально
Усталой подперев рукой,
Упрямо смотрит в угол дальний
Малюсенькой соседней спальни,
Как будто там секрет какой.
Но если в этот миг случится
В светёлке нашенской отец,
То непременно удивится
И скажет: «Этак не годится.
Придёт тоска — всему конец.
Не дело быть безвольной тряпкой.
Я эти штучки не люблю.
Давай-ка, мать, пельмени стряпай,
А я пивка схожу куплю».
И вот опять у нас застолье.
Пленительный пельменный дух
И жигулёвское раздолье,
К которым я и нем и глух.
По-дилетантски прикоснувшись
К семейной праздничной еде,
Я шёл туда, где двор поглуше,
Спокойней и свободней где.
Тетрадку открывал счастливо
И цанговым карандашом
Стихов наброски торопливо
Записывал неровно, криво,
Чтоб переделывать потом.
А мать с отцом за пивом крепким,
Шипящим словно газвода,
Сидели в том порыве редком,
Что появлялся не всегда.
О Томске живо вспоминали —
Надежда, молодость, весна!
И, кажется, забот не знали,
Хоть судьбы рушила война.
Ломала, но не доломала,
И синь сиреневых ночей
Светло и радостно сияла,
И шли спектакли, как бывало,
И жизнь бурлила и вскипала,
Как между тёмных круч ручей.
О, дней военных интендантство,
Таких уж больше не видать! —
И «шеек раковых», и масла,
И буженины благодать.
И день победы, и салюты,
И моего рожденья час.
Всё вспоминалось почему-то.
На будущее. Про запас.
И век родительский промчался.
Но кое-что — уж так пришлось —
И мне из этого запаса
Таинственно передалось.
2.09.22 г.,
Пророка Самуила