Второй семестр был характерен подготовкой к ССО с наименованием «Шушенское-74». В штат отряда я был уже включен в априори, в прочем, как и многие мои товарищи, показавшие себя в отличных гранях своей личности по предыдущей деятельности в ССО «Шушенское-73». Новичков набирали на вакантные места.
Подготовка к поездке в Сибирь началась с отработки концертной программы агитбригады. Через некоторое время в ней появился Слава Яковлев. Он да я составили костяк по исполнению разнообразных миниатюр, частушек, сценок. Даже пели несколько полноценных песен. Слава (потом его прозвали «Хозяин») неплохо играл на баяне, пел … А я с ним.
Подготовка ССО шла по отработанному алгоритму – субботники, воскресники. В том числе на табачной фабрике «Ява» … В том числе, обязательные прививки и в том же количестве. Прививки прошлого года действовали только год.
Штаб определил бригады и их бригадиров. Бригаду, в которую я попал, возглавил В. Климов. Напомню, что его прозвали «Зять». Человек он был очень умный, веселый, ответственный, справедливый. Володя пользовался каким-то безграничным уважением среди своих одногруппников и друзей по отряду. Бойцов в бригаду он подбирал под стать себе. Недаром получилось так, что очень многие участники агитбригады оказались в нашей бригаде.
С целью проверки «кто есть кто?» в новой бригаде «Зять» и я (был выбран бригадным комсоргом) надумали провести бригадный турпоход (в лучшем смысле этого слова). Маршрут и место было выбрано неспроста, а по чьему-то мнению. С маршрутом именно вот таким – «Едем на электричке от платформы «Ленинградская» до станции «Снегири», затем от станции пешком до реки Истра, форсирование реки вброд и на высоком берегу разбивка лагеря!».
Также определили, когда проводится поход. Выбрали дни майских праздников. Старт будет начат из нашего общежития 3-го факультета, та как до платформы «Ленинградская» от него рукой подать.
Для проживания были взяты на прокат две 4-х местные палатки. Остальное имущество каждый участник брал для себя, кто какое мог. Каны для готовки еды нашлись среди факультетских туристов.
Мама и ее подруга по моей просьбе сшили мне из белого индийского ситчика, окрашенного в крупный разноцветный горох, пляжный костюм для Шушенского. В него входили кепка восьмиклинка и трусы до колен, своей формой обязанные клоунам из цирка. Этот костюм я решил обкатать в процессе турпохода.
Бригада в сборе и готова идти на выбранную электричку. Но тут началось непредвиденное. По общежитию разнёся слух, что мы собираемся на природу. А кто слышал его, начали проситься с нами. Хотя, они не были в отряде, но учились с «Зятем», а также были друзья тех друзей. Взнос был простой – «Приноси то, что будешь пить да есть». Получив такой ответ, просящийся в поход, быстро исчезал и также быстро появлялся с буханкой хлеба, банкой каких-то консервов и бутылкой какого-то винного питья.
Если бы не время отправки электрички, то с нами бы уехали все обитатели факультетского общежития, а может и из других тоже. Желающих участвовать с нами росло так, словно налипающие слои из мокрого снега на катящем снежном коме.
Доехали до «Снегирей» и весело дошли до реки. Для полноты нашего испытания на вшивость, пошел весенний дождик, который начал усиливаться. Майская Истра была полноводной, мутной и быстрой. Как перебираться на тот берег без мостков или брода? Мы сначала опешили от такой проблемы. Но потом решили – «Делать нечего. Раздеваемся и в реку!». Благо она мелкая.
Разделись догола (кому было не стыдно) и, держа туристический скарб в руках, вошли в воду. Тела начали съеживаться, но никто виду тех тел не показал. Форсирование началось. Хорошо, что шли цепью. С правого края цепи кто-то угодил в яму и с головой ушёл под воду. Его рюкзак поплыл, но цепью сумели выловить обоих. Река в месте форсирования была то всего метров 15 в ширину, но сложности она создала нам «будь здоров» (опять же в лучшем смысле этого слова).
Я во время переправы опробовал пляжный костюм! В моем лице переправа вышла вроде клоунады, правда, температуры воды была не смешная.
Перебрались на тот берег и поднялись по очень высокому крутому склону. На верху, была довольно-таки ровная площадка в окружении берёзового леса, со следами множества кострищ.
Дождь усиливался, сумрак мрачнел. Разделились на две группы – одна ставит палатки, другая – занимается костром и готовкой еды. Перед работой приняли для согрева. После чего стало веселей и не так мрачно вокруг. Но это в душе, а в реалии значительно стемнело.
Я, как турист со стажем, был в группе, которая ставит палатки. Ставили их с применением коллективного ума и полученной образованности. Расстелили на траве, определились, куда направить вход. Начали со вставки внутренних центральных кольев, которые были срублены в лесу. Я и со мной кто-то ещё, залезли с кольями внутрь палатки и стали выставлять их вертикально для формирования крыши. Колья вставить на всю высоту у нас никак не получалось, а следовательно крыша формировалась тоже никак. После тщетных попыток мы вылезли наружу.
Попробовали вручную поднять на всю высоту вход палатки. Верх палатки поднялся от её пола от силы не более метра. В возникшем молчаливом недоумении начались слышаться версии – «Мол, это новая конструкция … Туда заползаешь только спать, а не входишь …». Далее в таком духе.
Темень во время обсуждения стала хоть «глаз вон коли». Ситуация начинала приобретать угрожающий будущей ночёвке характер. Потом догадались (скорее всего, коллективным умом) перевернуть на 180 градусов расстеленное на земле изделие. Всё оказалось гораздо проще. В темноте мы палатку стали ставить с точностью наоборот. В качестве пола был верх, а из пола сделали потолок. После корректировки наших действий и усилий оба жилища были сооружены.
Вся орава из туристов влезла в них, спасаясь от дождя, и … Новоселье началось, к тому времени уже было готово какое-то варево. Как мы сидели, так и повалились на сон. После тяжелого дня выпитое и горячая еда согревали охлажденные тела, дождь мерно стучал по пологам палатки, все способствовало здоровому сну. Вот уж точно, как говориться – в тесноте да не … Хотел добавить «не пообедал», но передумал.
Утром начались всем известные физиологические хождения. Как говориться, что тут может проще. Но тут не обошлось без неожиданностей.
Был в бригаде Борис Ефимов. Очень могутный парень из Сибири, но очень молчаливый. Слово из него клещами нужно вытягивать. Так вот, он вышел из палатки еще на рассвете и … Не вернулся. Это насторожило обитателей нашего общего жития. Мы вышли на улицу … Костёр дымил, но вокруг никого не было. Стали искать по лесу и в его окрест. Нет нигде Бори. Тут решили обойти вокруг палатки, может он где-то рядом находиться. Так оно и вышло.
Визуальный анализ показал такое. Палатки мы поставили на самом краю обрывистого склона оврага. Оказалось так, что Боря вышел, а зайти не смог. Он промахнулся со входом и улетел в овраг, где и остался ночевать. Слава Богу, его выручило сибирское здоровье.
Потом началась спокойная туристическая жизнь. Выглянуло солнце, стало тепло, мы спустились к реке и начали загорать, а мимо проплывали байдарочники. Их было много в те года. Народ, проплывающий мимо нас, ахал от вида моего пляжного костюма в горох. Это была крайняя оценка для принятия судьбоносного решения о костюме. Значит, его смело можно брать в стройотряд.
Поход удался и даже обратный путь с форсированием Истры не омрачил окрепшие на свежем воздухе студенческие тела и души.
Прошел воскресник на табачной фабрике «Ява», сдана сессия. Дорога в совхоз им. Ленина прошла без приключений.
Стройотрядовская жизнь ССО «Шушенское-74» началась. Нам дали объекты по строительству всё в том же ФКРС. На нашу долю выпало строить забор по всему периметру (бетонный низ, деревянный верх) и благоустройство, которое включало в себя разбивку газонов между коровниками, асфальтирование дорожной инфраструктуры.
Недели через две после того, как мы творили забор, «Зять» отозвал в сторону меня, Борю Ефимова и еще одного сотоварища из бригады. Мы отправились в Каптырево, а в нём самом прямиком пришли в колхозный гараж. Там уже был Слава Яковлев.
Это было место нашего нового будущего объекта – строительство гаража на 6 автомашин в «Сельхозмеханизации». Объект не входил в объекты ПМК, и выходило так, что это было наподобие «шабашки». Про этот объект знали только те, кому было положено знать.
Гараж надо было пристроить рядом с уже существующим гаражом. Причем всё находилось в центре деревни и на берегу спокойной протоки Енисея. Не объект, а рай! Мы проработали на нем весь оставшийся срок пребывания в стройотряде.
Строительство надо было начинать с абсолютного «ноля». С чего мы и начали. Руководство «Сельхозмеханизации» в дальнейшем максимально содействовало нам в обеспечении этой самой механизации.
Трактором выкопали под фундамент фигурную яму. Мы сами мешали бетон и заливали фундамент, затем шла кладка стен, воротных проемов, столбов-опор крыши. Как подошли к концу кладки Славка Яковлев снял свои «треники» и замуровал их в стену на память (долгую или какую иную не могу сказать). По его примеру мы тоже сняли с себя то, с чем не жалко расстаться на вечную память и побросали в кладку. Надеюсь, крепость стены от этого не пострадала.
После окончания кирпичных работ мы приступили к формированию крыши. Нас отвели к недалеко располагавшей пилораме. Местный начальник указал нам на груду брёвен, при этом поясняя – «Вот листвяк (так называется лиственница на местном наречии), вот пихта, вот сосна. Из них делайте обвязку, стропила, обрешетку, потолок. А вот Спиридоныч – он управляет пилорамой!».
Спиридоныч научил нас, как ходют внутри и вокруг да около пилорамы. Мы закатывали бревно на маленькие вагонетки, катившееся по рельсам. Крепили бревно зажимными клещами, затем толкали вагонетки к пилам. После чего Спиридоныч кричал нам – «Пускам!» (в переводе на московский – Пускаем). Мы упирали бревно на валки, которые потом тянули его к пилам. На выходе, после набора вертикальных пил, мы зажимными клещами ловили распиленное бревно. Затем дожидались, когда уже готовое изделие полностью выйдет из пилорамы. Другой вышедший конец, тут так же зажимали клещами и перебазировали полу-заготовку ко входу на распиловку, поворачивали заготовку на 90 градусов и направляли все это к пилам. На выходе получался брус нужного размера, доска обрезная, нужной толщины, обопил и горбыль.
Всё, даже опилки, шло в дело. Напилив нужное количество деревянных изделий, мы сделали крышу с потолком. Единственное, что не успели – покрыть крышу, правда нам и не говорили, каким материалом. Объект оказался закончен в пределах договорённости.
На этот объект нам привозили обед в отдельных термосах. Во время обеда мы купались в протоке. Ещё поразило то, что нам местные жители приносили зелень … Если хотелось молока, то мы заходили за ним в дома. При этом надо заметить, что двери в деревне не закрывались и были всегда открыты … Несмотря на то, что хозяев в них не было.
В одну из доставок нам обеда, водитель «Русского чуда» (скорее всего хакас по национальности) сказал нам загадочную фразу – «Там (он куда-то махнул рукой) цыцыологи приехали!». Больше из него мы выдавить ничего не смогли. До конца рабочего дня мы пытались разгадать кто же они такие, эти самые «Цыцыологи». Когда вернулись в лагерь, то выяснилось, что у нас гостили социологи. Они ездили с опросами по ССО Красноярского края … Интересовались!
Концертная деятельность агитбригады началась с самых первых дней полноценного существования ССО «Шушенское-74» на месте. Первый концерт был дан для жителей совхоза им. Ленина и надо заметить, что он прошёл без лекции о МАИ.
Хотя, в состав агитбригады входил лектор. В этот раз он тоже был, правда, вид его был совсем не лекторский, а скорее наоборот. Помните, был такой Клоун Карандаш (М.Н. Румянцев) с собакой Клякса. Так вот наш лектор был один в один, только без собаки. Мы-то к этому виду привыкли. Однако, внешний вид лектора всегда играл с ним определённую, даже можно сказать, роковую роль.
Второй концерт обязательно давался в Каптырево. Висела афиша – «Артисты из МАИ. Лекция про авиацию!». Ещё было про начало, да про свободный вход. Так как мы работали в этой деревне, то многие знали нас не только в лицо.
Мы приехали вовремя и с учетом того, что нам надо развернуть аппаратуру, освоится на сцене. Когда практически всё было готово, то выпустили за занавес лектора. Вышел наш пропагандист в люди. Публика сразу же напряглась от одного его вида, прыская смешками в кулаки. Он, не обращая внимания на такую реакцию зала, произнес приветственное слово и сказал о том, что сейчас расскажет об истории развития авиации. Зал уже не мог сдерживаться и хохотал открыто … Гомерически и без удержу (ситуация как в фильме «Верные друзья»). В ответ на безудержный смех, наш лектор отреагировал – «Я не пойму, что я такого сказал, почему люди смеются?».
Эти слова повалили всех зрителей чуть не на пол. Мы же, стоя за кулисами, поняли, что лектора надо убирать со сцены. Что и было сделано. Его за пояс утащили за кулисы. Зал аплодировал с ревом. Нам даже не надо было разогревать зрителя. Концерт прошел на ура!
Но так было не всегда. Были населенные пункты, в которых население, пришедшее на концерт, с трудом раскачивалось на юмор и с большим чувством слушали про историю авиации. Конечно, это неплохо, но для нас было важна реакция зала на наши старания.
Я со Славой Яковлевым показывал три сценки – «Экзамен на Руси», «Экзамен современный», пели частушки. Показ начинался с «Экзамена на Руси» – я стучал в псевдоизбу … Из неё выходил спящий мужик (играл его Слава), чесавший пятую точку и орал – «Кто там?» В ответ на вопрос босой отрок (играл его я) отвечал – «Хозяин, мне бы зочёт сдать!» … И так далее. Славке в отряде с моей легкой руки и за эту сценку дали прозвище – «Хозяин».
Во всех сценках, что мы играли, мне отводилась роль дурака, глупого, а ему – умного. В одной из деревень кто-то из состава агитбригады спустился в фойе клуба и вошел в зрительный зал через боковой вход с целью послушать реакцию зала изнутри на наше выступление. Он потом передал нам такой диалог двух подвыпивших мужиков.
– Чего они одного и того же дурака всё время возят, чего у них других что ли нет?
– Дааа … могли бы и побольше … И других таких привезти ...
Лучшей зрительской оценки о перевоплощении не придумаешь.
А в основном наши концерты всегда пользовались большой популярностью и это несмотря на то, что в Красноярском крае с такого рода деятельностью катали много концертных бригад из разных филармоний, агитбригад других вузов.
Отдых в отряде был организован без отклонений от заданной линии «партии». Капустники проходили так, как им и положено идти. Наша бригада всегда принимала участие в их проведении. Даже иногда мы брали «торт» за первое место. Туристические поездки тоже были такие же, как и в предыдущем ССО.
Саяно-Шушенская ГЭС значительно подросла с «нолевого» цикла, а еще в строительстве ее принимал новый отряд, сформированный в МАИ.
Поездка в Каменный городок в этот раз отличалась тем, что в наш приезд на перевале стояла замечательная погода. Мы провели ночь прямо в горах возле костра. Утром проснувшись, я наблюдал незабываемую картину – мои друзья лежали спящие возле костра и изрядно засыпаны осевшим от него пеплом. Он был в их раскрытых храпящих ртах, на лице, на одежде. Чисто цыгане на привале.
Из новшества в отдыхе был сплав на плотах по реке Ое. Для подготовки плотов в определенное место были свезены на автобусе представители от бригад. Каждая группа готовила свой плот. Утром оставшуюся большую часть отряда привезли к месту старта. Загрузившись на плоты, бригады поплыли гонимые течением Ои. Река в этой части своего течения была равнинной, но умеренно бурной. Нам приходилось не просто плыть на плоту и любоваться проплывающими мимо красотами, а активно работать шестами для его управления.
С целью подстраховки вдоль берега ехал бортовой газон от совхоза. Проплыв какое-то время мы причалили. Надо было бы перекусить и отдохнуть. К этому месту стали приставать плоты других бригад. Из обмена мнениями узнали, что не все такие удачливые в сплаве. У некоторых бригад плоты развалились, а их члены отправлены в лагерь. В итоге – наш плот среди немногих достиг конечной заданной точки. Как плоты построили – так и доплыли!
Отъезд, прибытие в Москву оказались почти повторены крупными мазками. И закрытие в Москве ССО «Шушенское-74» также прошло в ресторане «Золотой колос». Из отряда я привез дружбу с Александром Волковским. Судьба связала с ним очень крепко и до сего дня.
В этот год в лето вернулся домой из Советской армии Сергей Панфёров. Мы были знакомы с детства, но близких отношений не было. В детстве мы жили недалеко друг от друга. Отец его – Георгий Иванович (закройщик) работал в ателье, которое располагалось в Каменной кладовой над оврагом (архитектор Бове, в наше время музейная принадлежность), мама – Татьяна Андреевна, работала в магазине Военторга, который располагался при санатории. Сестер Надежду и Лиду я не знал. Семья эта проживала в Гостевом доме (по нынешней музейной классификации), а в то время все называли это здание «Домик Герцена».
Почему я так заостряю внимание – в дальнейшем судьба крепко свяжет с Сергеем … Очень!
Курс третий
В институте за время нашего отсутствия ничего не изменилось и было, всё «как обычно». Первокурсники и первокурсницы на Сачке. Мы обнимаемся перед первой обще-курсовой лекцией. Потом едем куда-то – надо же поделиться событиями о мероприятии «Как я провел лето».
Поехали в шашлычную «Антисоветская» (по нашей классификации, так как она была напротив гостиницы «Советская»). К нашей сформировавшейся группе примкнули двое ребят из потока. Один из них – Володя Комаров (как оказалось потом, он был сын замминистра автотракторной промышленности), был со мной в Шушенском, а другой – Сергей Поздняков (сын начальника ГАИ Москвы). В процессе обмена мемуарами о лете выяснилось, что Сергей был в ССО в Австрии. Хотя, с большой натяжкой эту прославленную трудовыми студенческими подвигами аббревиатуру можно применить к тому межгосударственному обмену студентами для … Совершенно неясно для чего …
Оказывается для избранных и такие были … Но хорошо скрываемые от всех.
На факультетах всё также проводились отчетно-выборные профсоюзные конференции и в результате их образовались новые профкомы. А по их появлению свершилась новая Шпак. Установленный миропорядок не нарушался.
Попасть в этот Шпак я уже не предполагал. Но думаешь одно, а выходит другое. Моего собрата по стройотрядовской бригаде 1973 года Серегу Зенова пригласили на Шпак в качестве художника, а с ним с нашего факультета еще одного талантливого художника Сергея (фамилию не помню). Они и меня пригласили стать на Шпаке «в художники». Для меня это амплуа было новым, но интересным. Сопротивляться новому творческому проявлению я не стал.
В ходе школы мы, все художники, рисуем задания, даваемые нам профкомом МАИ. Уж, конечно, не сеятеля, разбрасывающего облигации очередного займа (сюжет из фильма «Двенадцать стульев», реж. Л. Гайдай, 1971 г.) … А то, что задумывали профсоюзные функционеры для весёлого времяпрепровождения, то мы и рисовали … Но, «идейнопрофсоюзное».
Хотя, рисовать я не умел, но ребята доверяли мне тексты. Я, как мог, изгалялся по части выписывания букв. Делал их кривыми и объемными, а затем заливал внутренний объем разноцветной гуашью. Ребята меня хвалили!
Творенья и, правда, удавались на славу. Возле них всегда толпились шпаковцы. От них был слышен смех и шутки. Это была самая лучшая награда нам – художникам!
Хочу отметить такой момент в изменении географии пивных заведений вокруг МАИ. Напротив 5-го корпуса и проходной, что на «Волоколамку», была столовая. В столовой был буфет с пивом. Вот его-то студенты из прошлых лет (один из них А. Куликовский) называли ПНИ (пивная напротив института). Не знаем с чего, но эту точку закрыли.
Но свято место пусто не бывает, напротив кинотеатра «Чайка», на той стороне улицы, открыли большой пивной зал. В наших языках он носил название – «Пиночет». Скорее всего, происхождение сего топонима, расшифровывать не надо.
На третьем курсе обучения уже не было необходимых академических наук как-то физика и математика, а начались науки, необходимые для нашей специализации.
Появилась среди наук военная кафедра. Стипендия в МАИ была на 10 рублей выше, чем в иных вузах, в которых не было военной кафедры (говорили, что Минобороны доплачивало). Правда эту стипендию получали все, а военная кафедра была только для мужского пола.
В начале на этой кафедре начали преподавать общевойсковые дисциплины. И даже были реальные занятия по строевой подготовке. Шагистика проходила в аккурат возле дома, где проживала родная тетя Нюра. Но в силу занятости в военном деле, посещать тетку я не мог. Возле этого дома было большое бомбоубежище. На его крыше был устроен псевдоплац, на котором мы шагали. Об этом можно было бы и не писать, но не могу пройти мимо этой муштры и вот почему.
В группе 1 нашей специальности (для справки – я был в 6) учился Володя Чемоданов. Сын профессора и говорят очень знаменитого. Профессорский ум, похоже, передался сыну. Был Володя на нашем потоке шибко умный, даже слишком … Но весь какой-то нескоординированный. Этот его недостаток не был особенно заметен до тех пор, пока не было военной кафедры. Пришло время, он проявился во всей красе.
Ходить так, как учили военные, у него не получалось от слова «ни как». Еще в строю или при ходьбе взводом это было не так заметно в общей массе. Но стоило ему двигаться в индивидуальном порядке, то на это невозможно было смотреть. Не могу сказать, как чувствовал себя наш командир, но мы лежали вповалку (без прикрас). Володя по команде «Шагом марш» шел так – одновременно вперед двигалась правая рука и нога, а левая нога синхронизировалась с левой рукой. По команде «Нале …уо» или «Напра … уо» он продолжал движение вбок, словно это был не человек, а краб, находящийся на суше.
После того, как «воин» выслушивал от командира неудовольствие, Володя просил попробовать ему ещё раз. Этот «ещё раз» не менял в его военной шагистике ничего. На следующую просьбу Володи попробовать еще раз, командир, похоже, что он тоже получавший некое удовольствие, но решивший более не веселить нас и не превращать серьезное занятие в балаган, отказывал Чемоданову. Делал он это как можно корректней – «Достаточно двух попыток!».
В обыкновенном хождении у Володи синхронизация конечностей тела совпадала с большинством населения.
Не всегда профессорский ум совпадает с военными навыками, особенно когда последние преобладают на некое время.
К нам в группу с вечернего отделения были переведены две девчушки – Ольга Михайлова и Лена Белоцерковская. Они приглянулись моим одногруппникам Александру Полушкину и Славе Гордовскому. Все четверо стали между собой кадриться, а потом уже и дружить. В дальнейшем по жизни Саша с Ольгой, а Слава и Лена, живут вместе до сих пор. А со мной поддерживают дружеское отношение.
Учение на третьем курсе стало двухсменным. В один из дней, когда занятия наши были во вторую смену, Комитет комсомола мобилизовал нас на проведение субботника (хотя, день был обычный) у строящегося нового здания райкома комсомола, тот, что был возле метро «Речной вокзал». Хочешь, не хочешь, а с комсомолом в то время шутки были плохи.
Мы вышли все, как один, и кто смог. Работали по благоустройству территории, расположенной вокруг здания. Ребята носили какие-то бревна, обломки бетонных плит с арматурой, выкопанные из земли. Девчонки ходили с граблями ... И иногда что-то гребли. При очередном поднятии тяжестей, на мне от натуги лопнули по шву в самом нескромном месте штаны, сточенные из тонкого брезента (в то время настоящие джинсы из денима у нас были только в мечтах). А ведь впереди еще надо было ехать на учебу. Можно было бы и наплевать, но была лекция, на которой лектор фиксировал всех тех, кто был на занятии, а кто нет, что в итоге грозило неприятностями во время сессии.
Я скрепил штанины на поясе проволочкой, но это только для того, чтоб не потерять их. В таком подкреплении далеко не уедешь, не уйдешь, хотя, и молодой. Что делать? Тут вдруг выясняется, что моя одногруппница Наталья Назарова живет недалеко от этого метро и у них дома есть швейная машинка. Ответственный представитель от комсомола проникся бедой и отпустил нас с работы по уважительной причине.
Мы сели в автобус, я при этом зажался в угол, а Наташа меня прикрывала своим телом. Ехать нам оказалось недолго. В квартире я, слава Богу, снял разорванные штаны, облачившись при этом в отцовский халат. Наташа села за машинку и уже скоро разорванные штаны были возвращены в свой первоначальный вид. К этому моменту подъехали все наши одногруппники, которые принимали участие в субботнике.
Девчонки и мальчишки принесли с собой вина типа портвейн и сосиски. На предложение Наташе от гостей – «Сварить сосиски!», её ответ поразил всех.
– А как это делается?
Кто-то поинтересовался.
– А кто же дома у Вас готовит?
Ответ Наташи добавил оторопи.
– Папа! (оказалось, что он был замминистра гражданской авиации)
Дома в семье было три дамы – естественно жена-мать и две дочери.
Сварили сосиски мы, при Наташиной помощи, которая выразилась в предоставлении посуды. Пока сидели за столом и обмывали зашитые штаны, сам субботник и прочие тосты, пришел отец с работы. Он поздоровался с нами и пошел на кухню приготовится к вечерней встречи своей семьи.
Мы побыли в гостях в пределах разумного, затем поехали к началу вечерней учебной смены.
В советское время на ноябрьские праздники в честь Великой октябрьской социалистической революции иногда выпадало довольно приличное количество выходных дней. В этот год выпало аж 4 дня. Мои друзья – Саша с Ольгой, Слава с Леной, решили съездить в Ленинград. У Ольги там жила бабушка. Пригласили за компанию меня и уже ставший нашим общим другом Володя Молин (звали его все сокращённо – Моля), одноклассника и соседа по двору Полушкина.
Моля тоже учился в МАИ, но на другом факультете. Это не мешало ему проводить многие мероприятия вместе с нашей компанией. А нам иногда проводить гулянки в пустовавшей квартире его семьи возле метро «Аэропорт». Кроме того мы любили выезжать на дачу, принадлежавшую его отцу-полярнику, построенную им на станции «Загорянка».
Начали готовиться к коллективной поездке. Купили билеты туда и обратно. Я съездил к тете Мане в Кунцево. Она дала мне рекомендательное письмо к моей двоюродной сестре, живущей в Ленинграде в Автово. Я о ней, равно, как и она обо мне, не слышали раньше никогда. Кроме того, тётя обещала дозвониться до племянницы и предупредить её о моем появлении.
Перед отъездом собрались на квартире у Моли на Песчаной улице. Мне на глаза на вешалке случайно попалась мужская шляпа из отцовских изысков – котелок, малинового цвета. Я примерил. Мой вид вызвал хохот и одобрение, мол, бери его и в нем езжай. Сказано – сделано. Моля в дорогу также захватил с собой гитару, упакованную в чехол.
В Ленинград мы прибыли под вечер. Было холодновато и дождливо, очень сыро, очень неуютно. Когда всей группой стояли возле входа в Московский вокзал, то к нам подошел человек с семитским акцентом. Он предложил нам в случае нужды снять у него квартиру на Московском проспекте. Мол, там две комнаты, телефон, телевизор. Мы вежливо отказались, но номер телефона его на всякий случай взяли.
Я и Моля поехали к моей двоюродной сестре в Автово, остальные к Ольгиной бабушке на Васильевский. Хорошо, что у нее был телефон и его номер был нам известен.
Прибыв по указанному моей тетушкой адресу, мы моей двоюродной сестры не застали. Дверь нам открыл какой-то студент, снимавший у нее угол. Он нам сказал, что она уехала к родственникам за город и будет тогда-то. Пустить нас на ночь он не может, в силу того, что ему ничего обо мне неизвестно … Похоже, что моя тетушка Маня не дозвонилась до племянницы.
Отсутствие моей родственницы дома в наши планы никак не входило. Мы позвонили Ольгиной бабушке и поговорили с нашими. Объяснив ситуацию, ребята сказали, что и им-то там тоже спать особенно негде. Девчонок бабушка кое-как устроит, а остальные поутру должны покинуть ее жилплощадь.
Перспективы наши (мои и Моли) на проведение ночи оказались плачевными. Нам ничего не оставалось, как вернуться на Московский вокзал. С него мы опять позвонили нашим и доложили им информацию о нашем месте нахождения.
Начались хождения по ночным мукам. Людей на вокзале было невпроворот. Сидячие места были все заняты, кроме того, заняты были все подоконники или мало-мальски пригодные для сиденья выступы или иные архитектурные излишества. В целях проведения времени, парой стали ходить по залу ожидания. Я высокий в бежевом пальто и в малиновом котелке. Вова низкий и телом как пузырь, на голове у него лежала черная кожаная кепка, на плече висел чехол с гитарой.
Со стороны наша пара выглядела таким аллегориями – Пузырь и Соломинка, Пат и Паташон, Штепсель и Тарапунька. Для описания накала обстановки, царившей в зале ожидания, необходимо добавить такое. Из Москвы ждали какого-то маньяка, милиция проверяла документы у всех непрерывно. К нам представители МВД, правда, не подходили. Под утро освободился один подоконник, возле которого мы стояли, чуть не падая с ног. Тут же заняли его и, облокотившись друг на друга, мгновенно задремали.
Нас разбудил милицейский патруль, который всё-таки проверил наши документы. И вовремя разбудил. Было уже светло. Скоро к нам должны были подъехать Саша со Славиком.
Встретившись и ещё раз, поведав друг другу о ситуации (Саша со Славиком спали на полу вытянувшись в «нитку» – друг за другом), нами было принято решение ехать к тому, что с характерным акцентом. Позвонили ему и, как ни странно, он быстро ответил. Абонент сказал адрес, куда и как нам надо ехать.
Звоним в дверь квартиры. Открывает слегка пьяный, приветливый хозяин и так, как будто мы его родственники (потом поняли почему), приглашает в нутро квартиры. Квартира по планировке оказалась «однушка». Вторая комната была создана занавеской, сотворённой из ивановского набивного ситчика на проволоке. Она отгораживала нишу с кроватью. Телефон был, но весь разбитый и непонятно как работающий.
Нам это всё после бессонной ночи было не важно. Но тут оказалась такая «гангрена». За занавеской на кровати жили мужик, женщина и сын-солдатик. Уже потом выяснилось при общении с ними, что они родители. Приехали проведать своего сына солдатика, служившего в городе, и скоро собираются уехать ... Хозяин представил нас своей родней, внезапно приехавшей на праздники.
Для спанья он выделил нам одноместную кушетку и раскладушку. Разыграли места для спанья. Выпало жребием так – я и Моля на раскладушке. Славик и Саша спали на одноместной кушетке.
Забегая вперёд, поведаю такое. Ребята во сне боялись повернуться, иначе тот, кто с края, падал на пол. На «двухспальной» раскладушке были такие ночные муки, что после их принятия у меня болели бока … Моля своим шарообразным телом ночью все время выталкивал меня на алюминиевый обод … С него выдавить Вову вбок было практически невозможно ... Но всё не вокзал.
Ребята уехали на встречу с девчонками. Так как я и Моля не спали вовсе, то договорились встретиться там-то и там-то после того, как мы выспимся. После сна приятное знакомство с Ленинградом началось и продолжалось до самого отъезда.
В течение нескольких дней мы посетили Эрмитаж, Исаакиевский собор, Морской музей, Петропавловскую крепость. Хотели в Кунсткамеру, но этот музей был закрыт. Оно может и хорошо – не смогли бы потом вина выпить.
Кроме прекрасных моментов, которыми изобилует Ленинград, были и курьезные. Осматриваем Петропавловскую крепость, в частности казематы. Время под вечер. Кому-то надо бежать в магазин и купить на ночь какого-то вина. Бросаем на пальцах. Счастье выпадает – Славику … Бросаем еще – выпадает Полушкину. Скидываемся деньгами. Они вдвоем открывают дверь и бегом в открытое пространство … Оказалось, что это помещение «одиночки», в которое следом за ними входит группа экскурсантов. Экскурсовод в полной темноте закрывает за собой дверь на засов для полноты ощущения того, как отбывали здесь свой срок заключённые (это из последующего рассказа гонцов).
Мы с девчонками не успели и рта раскрыть. Нашу группу направили в другое место, при этом что-то рассказывая об истории, но мысли уже были о другом … О важном – «Как-то там наши гонцы, ведь времени в обрез, а тут заточение!». Но всё обошлось. Гонцы потом уже поняли, что вместо выхода на улицу, они попали в камеру. Ребята подняли там такой шум, из-за которого их выгнали из каземата, чтобы не мешали внимать рассказу экскурсовода. Им-то того и надо было. Благодаря их стараниям, они успели до закрытия магазина минут этак за 5 и им всё удалось!
Слава Богу, в остальных музеях подобных казусов не происходило.
Домой возвратились с прекрасными впечатлениями. Эта поездка положила начало моим многочисленным посещениям этого красивого, но неприветливого своей погодой, города.
Продолжалась дружбы с ребятами, участниками стройотрядов. Мы встречались, чуть ли не каждый день. Слава Яковлев проживал в общежитии, так как он был родом из Ярославля. В корпусе факультетской общаги было единственное на весь студгородок кафе «Икар». В нём по пятницам проводились вечера. На эти вечера приезжали для выступления московские рок-группы (в частности – «Рубиновая атака» и т.д.). Народу на них собиралось сами понимаете.
Пока музыканты делали перерыв в своих выступлениях, Хозяин с баяном и я заполняли паузы своими агитбригадными номерами. Правда, здесь мы выдавали по полной программе. Всё-таки не под эгидой общества «Знание».
Меня тут тоже заметили. «Хозяин» уже участвовал в факультетской самодеятельности, а точнее в СТЭМе. В него меня и пригласили. Жизнь добавила новых впечатлений.
Продолжение следует!