Потруси кверху донцем котомку:
От Руси ли в ней что-то осталось?
И о чём есть поведать потомку
Не сейчас, так в блаженную старость?
Поищи, не найдётся ли сладость
Леденцовой и пряничной стати,
Чтобы немощным, малым и слабым,
Под былинный напев подрастати?
Для того ли теперь на колоду
Ты присел у вещуньего камня,
Чтобы вызнать родную природу,
В еле слышный остаток вникая?
Погляди: там, где поле колосья
Наклоняло, дивясь хлеборобу,
Сорняковое многоголосье
Сквозняковую цедит хворобу.
Там, где срубы ветшают, серея,
Под осенний берёзовый росчерк,
То, что было когда-то деревней,
Обнимают, баюкают рощи.
Нет страды у страны, как бывало.
Будто льнёт на плече том же самом
Не цветистая шаль-покрывало,
Но скупой на фантазию саван.
У сельпо, что с обеда закрыто,
У часовни, хранящей иконку,
Разговоры не мирного быта
Разгоняют тоску потихоньку.
На войну призывающий витязь
Поздравляет с плакатов с любовью:
"Денег нет, дорогие! Держитесь!
С Новым годом вас! Счастья, здоровья!"
С неизбывной тоской побирушки,
Прокормиться без денег сумей-ка! –
Собирают немые старушки
По углам кошелёчков копейки.
А пойдёшь под мосты-эстакады,
На холмистую оторопь выйдешь
Обочь взветренной злом автострады,
И дойдёшь до Кремля, и увидишь:
Не под Моцарта и не под Глинку,
Уподобившись ярому зверю,
Мегаполис танцует лезгинку
На купюрах, что втоптаны в землю.