Сначала выучиваешь со скрипом
дядьёв бабушки,
которых сроду не видела и не увидишь
(прабабушка ещё жива, ей что-то 87)
по отцовской и материнской линии.
Братьев и сестёр бабушки учить проще,
живы почти все,
берут на руки,
присылают фото,
кроме сестры,
умершей от менингита перед войной, и брата,
погибшего в год моего рождения в автокатастрофе.
Дядь;в бабушки постепенно забываешь,
но помнишь всех сыновей Финвэ,
а Толстой, ясное дело,
вообще никакого напряга не вызывает,
(Дрюон чуть сложнее).
Пишешь родословные в двенадцать колен
вымышленным персонажам
и эрудит-писатель
выговаривает тебе,
что ты мне историями
про свою родню надоедаешь.
Я много чего возразить имела,
но из вежливости не стала.
Мои родственники за сто лет не разводились,
не умыкали чужих жён, не портили девок,
работали на производстве, учились и воевали.
И если кто подскурвился в двадцать первом веке,
или кого-то в двадцатом
успели прописать в фельетоне,
то вы свою-то статистику посмотрите.
Среди писателей каждый первый,
если не враг народа,
то уж точно растлитель и алкоголик.