ГЛАВА 10, 11
Рейс из Парижа прибыл в Сан-Франциско с небольшим опозданием в час ночи, Мэгги успела хорошо отдохнуть. Куинн разбудил ее перед самой посадкой. Он заполнил за нее таможенную декларацию и протянул ей документ. Она улыбнулась ему сонной улыбкой. Мэгги сожалела о том, что они возвратились домой, а не задержались в Париже. Их поездка казалась теперь сном. Но она понимала также, что у Куинна много дел. Он хотел к сентябрю оформить наследство, а с этим тоже было связано немало хлопот. Мэгги было известно насыщенное расписание Куинна, и она была рада, что он нашел время, чтобы взять ее с собой посмотреть яхту.
В такое время суток в аэропорту было немноголюдно, и они быстро прошли через таможню и взяли такси до города. На полпути к дому он вдруг взглянул на нее. У них не было никаких причин возвращаться домой этой ночью, и ему вдруг не захотелось туда ехать. Ему нравилось спать рядом с ней, но по-прежнему не хотелось проводить ночь ни в своем, ни в ее доме. Его дом все еще казался ему домом Джейн, и, как видно, так оно и будет, пока он оттуда не уедет.
— Не хочешь ли провести эту ночь на «Молли Би»? — спросил он, с улыбкой обнимая ее рукой за плечи, и она кивнула.
Ей тоже не хотелось спать этой ночью в одиночестве, она стала привыкать к нему, и в те ночи, которые они проводили порознь, ей его не хватало. Но она понимала также, что ей придется, в конце концов, свыкнуться с одиночеством. Как бы ей ни нравилось спать с ним, быть с ним и заниматься любовью, скоро он ее покинет.
— С удовольствием, — радостно сказала она. Она знала, что навсегда запомнит месяцы, проведенные вместе с ним на борту «Молли Би».
— Утром мы могли бы поплавать. Я должен встретиться с адвокатом только в половине пятого.
Когда они прибыли, лодка была заперта, но у Куинна имелся ключ к дверям и сигнализации. Члены экипажа находились на борту, но, разумеется, спали. На вахте был первый помощник, который отнес их чемоданы в каюту Куинна и предложил им подкрепиться, но оба были не голодны.
Они приняли душ и отправились в постель. Мэгги сразу же уютно устроилась рядом с ним, а он обнял ее одной рукой.
— Спасибо за чудесную поездку, — прошептала она ему. — Думаю, что ты и «Ночной полет» будете очень счастливы друг с другом.
Он хотел сказать ей, как много для него значит ее душевная щедрость, но почему-то не сказал. Он не знал, что сказать. Он теперь знал, что любит ее, но это для него ничего не меняло, и он не хотел вселять в нее несбыточные надежды. Он боялся, что если скажет о своих чувствах, Мэгги подумает, что он, возможно, останется или вернется за ней, а он не мог этого сделать. Куинну почему-то казалось, что ради памяти Джейн он должен оставаться один и в одиночестве скитаться по свету. Он чувствовал, что после всего, что он сделал и чего не сделал в своей жизни, он не заслуживает того, чтобы провести остаток своих дней с Мэгги. Она была еще достаточно молода, чтобы найти кого-нибудь другого, создать здоровую семью и забыть его.
Хотя он не говорил ей об этом, но его беспокоило, что он на двадцать лет старше ее. Она годилась ему в дочери — ну не смешно ли? Он никогда не ощущал возрастную разницу между ними, но он прожил жизнь, у него были дети, его карьера, его брак, и теперь он чувствовал, что настало время искупать свои грехи. Связать свою судьбу с женщиной на двадцать лет моложе себя и таскать ее за собой по всему свету казалось ему таким же проявлением эгоцентризма в отношении ее, как и в отношении Джейн, за которое его не могла простить Алекс. Он понимал, что поступает правильно, освобождая Мэгги от любых обязательств и не обещая ей ничего. Он был готов даже убедить ее забыть о нем. Ему было тепло, и уютно лежать рядом с ней, но он ничего ей не сказал.
Когда Мэгги проснулась на следующее утро, он уже встал и был одет. В восемь утра «Молли Би» уже подняла паруса. Стоял солнечный июньский день, и Мэгги вдруг показалось странным, что прошлым утром она проснулась в Амстердаме. Подумав об этом как о приятном сне, она улыбнулась себе и прямо в ночной сорочке и халате вышла на палубу к Куинну.
— Силы небесные, сколько же сейчас времени? Где я? — спросила она его, щурясь на солнце. Ее растрепанные волосы каскадом спускались по спине — именно так, как ему нравилось. Она выглядела немногим старше его дочери, да так оно и было на самом деле, Мэгги была старше Алекс на восемь лет, но казалась старше на целое поколение. Она много страдала, особенно за последние годы, и это сделало ее более зрелой, гораздо более мудрой, чем его дочь, и способной сочувствовать ближнему.
— Сейчас десять часов утра. Это залив Сан-Франциско, прямо перед тобой видны «Золотые Ворота», а я Куинн Томпсон, — поддразнил он ее.
— Привет. Меня зовут Мэгги Дартман, — подыграла она ему. — Мне кажется, мы встречались в Амстердаме. Вы владелец великолепной яхты «Ночной полет»… или мне это приснилось?
Все это действительно казалось теперь сном.
— Должно быть, вам это приснилось, — сказал он.
Стюардесса спросила Мэгги, что она хочет на завтрак, и Мэгги усмехнулась тому, что не заметила, как избаловалась. Она обернулась к Куинну.
— Трудно представить себе, что я обычно ем на завтрак кашу моментального приготовления и оставшиеся со вчерашнего дня сосиски.
— Никогда не приглашай меня на завтрак. Уж лучше я ограничусь ужином, — усмехнулся он.
— Мудрое решение, — заметила она, принимая из рук стюардессы чашечку капуччино, приготовленного именно так, как она любила. На «Молли Би» был потрясающий экипаж. Трудно будет вновь привыкать к реальной жизни, когда Куинн уедет. Она имела в виду не завтрак, а людей.
Куинн уже начал нанимать экипаж для «Ночного полета» — двое французов, итальянец, а остальные семеро членов команды англичане. Получив в апреле письмо от капитана «Виктории», принадлежащей Джону Беркли, в котором тот интересовался, не найдется ли для него места на его новой яхте, Куинн сразу же нанял его. Он с интересом следил за тем, как продвигается строительство «Ночного полета». Куинн по факсу предложил ему пост капитана, а потом позвонил по телефону. Капитана звали Шон Маккензи, и он должен был прибыть в Амстердам в сентябре, накануне ходовых испытаний яхты. Пока что все шло по графику.
Остальную часть дня Мэгги просидела рядом с Куинном у руля «Молли Би», и они вернулись в док в три часа, чтобы Куинн успел на встречу со своим адвокатом. Перед тем как покинуть яхту, они договорились вернуться вечером, чтобы провести здесь ночь. Для Мэгги и яхта, и мужчина становились опасной привычкой. Если так пойдет и дальше, ей будет трудно в начале октября расставаться с Куинном. После ходовых испытаний он последний раз приедет в Сан-Франциско, а потом все будет кончено. Но она не позволит себе думать об этом, потому что обещала ему отпустить его безропотно и была твердо намерена выполнить свое обещание, как бы трудно ей это ни далось. Он был подарком судьбы, который она неожиданно получила, и когда этот подарок у нее заберут назад, она отдаст его без всяких упреков. Это все, о чем просил Куинн, и она должна была выполнить его просьбу. Видно, ей судьбой предназначено терять тех, кого она любит, позволять им уходить из ее жизни, как бы дорого это ей ни обходилось.
— С тобой все в порядке? — тихо спросил ее Куинн, когда их отвозили домой, и она утвердительно кивнула. — Что-то ты очень тихая. — Он почувствовал неладное в ее молчании и не ошибся, но она не имела намерения делиться с ним мыслями о его отъезде.
— Наверное, просто сказывается смена временных поясов. А ты как себя чувствуешь?
— Отлично, — ответил Куинн, который находился все еще под впечатлением посещения «Ночного полета» и был полон энергии. — Жаль, что нельзя отложить встречу с адвокатом. Но к семи часам я буду дома. — Они оставили свои чемоданы на яхте, так что ей было нечего распаковывать и вообще нечего делать до его приезда. Ее жизнь теперь очень упростилась, хотя она знала, что как только вернется в сентябре на работу, дел прибавится. Она предполагала выйти на работу примерно в то время, когда он уедет на ходовые испытания.
Когда Куинн вошел в дом, Джек заканчивал какую-то работу в кухне. Выглядел он как-то печально.
— Что-нибудь случилось? — озабоченно спросил Куинн.
Джек горестно покачал головой:
— Я закончил.
— Закончил — что? — переспросил Куинн, разыскивая свой портфель с документами для адвоката.
— Все! — Они как могли оттягивали момент окончания работ. Джек работал здесь в течение шести месяцев и за это время не только довел дом до безупречного состояния, но и в совершенстве овладел чтением. — Готово, — пояснил Джек. — Мы все сделали.
— Нет, — сказал Куинн, с улыбкой глядя на человека, который стал его другом и для которого он стал не только учителем, но и наставником. — Это ты все сделал. Не забывай. — Он пересек комнату, подошел к Джеку и пожал ему руку. — Мы должны отпраздновать это событие.
— А я смогу приходить к вам в пятницу ужинать? — с тревогой спросил Джек, который не мог даже представить себе, как он будет жить, не видя Куинна ежедневно.
— У меня есть идея получше. Поговорим об этом утром. Почему бы тебе не прийти к завтраку? — И тут он вспомнил, что будет в это время на яхте с Мэгги и что они собирались целый день провести в море. — Я только что вспомнил, что меня здесь не будет, но почему бы тебе не прийти в пятницу поужинать на яхту? — Джек знал, в каком доке яхт-клуба стоял его парусник.
— Можно, я приведу с собой Мишель? — спросил он. Отношения с девушкой, с которой он встречался, переросли для него в серьезный роман, и они были неразлучны, но Куинн надеялся, что это всего лишь временное увлечение. Он собирался сделать Джеку важное предложение.
— Разумеется, можно, — сказал Куинн, потом, чуть помедлив, спросил: — Ей известно о нашем «специальном проекте»? — Ему не хотелось ставить Джека в неловкое положение, если он ей об этом не сказал.
— Вы имеете в виду мое обучение чтению? — спросил он. — Куинн кивнул. — Я только что сказал ей. Боялся, что она будет меня презирать, а она сказала, что это великолепно.
— Мне она уже нравится, — сказал Куинн. Он еще не был с ней знаком, но знал теперь, что с удовольствием познакомится с ней в пятницу.
— Как дела в Амстердаме?
— Безупречно. Работа идет на полную мощность. Яхта выглядит великолепно, — сказал Куинн и как бы между прочим, как мужчина мужчине добавил: — Я брал с собой Мэгги.
— Я так и подумал, когда ее не оказалось дома, хотя и не был уверен.
Мужчины взглянули в глаза друг другу, и Куинн, заметив безмолвный вопрос во взгляде Джека, сказал:
— Нет. Ничего не изменилось. — Он покачал головой. — Она понимает. Она знает, что я уезжаю.
Джек вздохнул, глядя на него. Он многому научился у Куинна за последние шесть месяцев, но теперь, как ему показалось, не он, а Куинн нуждался в дружеском совете.
— Такие, как она, Куинн, не каждый день встречаются на жизненном пути… Каковы бы ни были ваши планы, не теряйте ее.
— Она никогда не была моей собственностью, — тихо сказал Куинн. — Как и я не был ее собственностью. Люди никогда не бывают собственностью друг друга.
Он, например, никогда не был собственностью Джейн. Но вот она умерла, и он обрел ее только после того, как потерял. Куинн был полностью готов отказаться от того, что нашел с Мэгги, взяв с собой только самые лучшие воспоминания о ней. Этого ему будет достаточно. Он был уверен в этом.И слишком стар для романтических отношений, — сказал Куинн, как будто пытаясь убедить самого себя, — или для того, чтобы быть пришпиленным к женской юбке. Она это понимает.
— Мне кажется, вы отбрасываете что-то очень дорогое, — упрямо заявил Джек. Услышь Мэгги его слова, она была бы тронута до глубины души.
— Наоборот. Я собираюсь вернуть ей это, Джек, — сказал Куинн. Но Джек лишь покачал головой. — Увидимся в пятницу, — напомнил Куинн, забирая с собой портфель и направляясь к выходу.
До пятницы оставалось два дня. Он не собирался отказываться от их пятниц, но не знал пока, будет ли Джек каждую неделю приводить с собой Мишель или их компания останется прежней. Хотя Куинн ничуть не возражал против присоединения к их группе Мишель, он очень любил их дружеские встречи втроем. Но решение о том, как все будет дальше, он оставлял за Джеком.
— Подумайте о том, что я вам сказал, — крикнул ему вслед Джек, но Куинн ничего не ответил и плотно закрыл за собой дверь.
ГЛАВА 11
В пятницу ровно в семь часов вечера Мишель и Джек появились на борту яхты, где их приветствовали Мэгги и Куинн. Экипаж предложил им шампанское, а палуба кормовой части была украшена шариками и фонариками и выглядела очень празднично. Куинн и Мэгги сами развешивали украшения. Джеку они ничего не сказали, но это был его выпускной вечер. Куинн достал для него бланк диплома и тщательно проставил в нем его имя и дату. Джек быстро сообразил, что происходит, и был тронут до слез, когда в конце ужина Куинн вручил ему диплом. Мэгги к тому времени успела поговорить с Мишель, которая ей очень понравилась.
Когда Куинн вручал диплом Джеку, у обоих мужчин глаза застилали слезы. Куинн пожал ему руку и обнял его.
— Молодчина, друг мой… молодчина, — сказал Куинн.
Джек так растрогался, что не мог даже ничего ответить. Он лишь кивнул. За всю его жизнь никто еще не был так добр к нему, как Куинн и, конечно, Мэгги. Они оба стали ему дорогими друзьями, и он знал, что никогда не забудет Куинна, открывшего перед ним такие горизонты. Его жизнь изменилась навсегда. Мишель молча наблюдала за ними, а когда Джек снова сел рядом с ней, поцеловала его. Ей было всего двадцать четыре года, но было видно, что она очень любит Джека и восхищается им.
Когда все выпили еще по бокалу шампанского, Куинн предложил Джеку прогуляться по палубе, оставив женщин поболтать друг с другом. У Мэгги было такое ощущение, что она разговаривает с дочерью. Мишель только что окончила школу медсестер, и Джек был мужчиной ее мечты.
Джек последовал за Куинном на верхнюю палубу, и они довольно долго сидели, там молча, глядя на звезды. Куинн уже давно хотел поговорить с Джеком.
— У меня есть одна мысль, которой я хочу с тобой поделиться, — начал Куинн, закурив сигару и поглядывая на ее ярко горящий кончик. — Это своего рода предложение, и я надеюсь, ты его примешь. — Судя по тому, как он это сказал, Джек понял, что речь идет о чем-то важном для них обоих. Куинн рассчитывал на него. Это был самый большой подарок, который он мог ему сделать. — Я только что нанял экипаж и капитана для своей новой яхты. Они прибудут на борт к началу ходовых испытаний в сентябре, а тебя я собираюсь попросить… вернее, хочу предложить тебе… короче, я надеюсь, что ты присоединишься к нам.
— На время ходовых испытаний? — Сам того, не замечая, Джек выглядел несколько удивленным, и Куинн рассмеялся.
— Нет, друг мой. Я хочу, чтобы ты стал членом экипажа «Ночного полета». Я возьму тебя в качестве юнги. И если ты научишься управлять парусами так же быстро, как учишься всему остальному, то не успеешь и глазом моргнуть, как станешь капитаном.
— Вы это серьезно? Я имею в виду, чтобы я стал членом экипажа? — Джек чуть было не бросился упаковывать чемоданы, чтобы немедленно последовать за своим любимым наставником, но быстро спустился с небес на землю.
— У тебя все получится, я в этом уверен, — подбодрил его Куинн, которому показалось, что Джек просто испугался. — Это шанс получить огромный жизненный опыт.
— Не сомневаюсь, — тихо сказал Джек. — Но я не могу, Куинн.
— Почему? — Куинн был крайне удивлен и разочарован. Он ожидал, что Джек думает об этом или что, по меньшей мере, ему хочется сделать это. Так оно и было, но Куинн изменил жизнь Джека больше, чем предполагал. Возможно, даже больше, чем намеревался.
— Я собираюсь поступать в колледж. Я подавал заявление на стипендию от штата и только что получил положительный ответ. Буду заниматься по программе предварительной подготовки к изучению архитектуры. Я собирался сообщить вам об этом сегодня вечером, но забыл, потому что безумно обрадовался своему диплому. Меня еще ждет впереди длинная дорога. Я хочу когда-нибудь стать архитектором. Без вас я не смог бы даже мечтать об этом. Я отправляюсь по этой дороге несколько поздновато, поэтому не могу потерять еще год, странствуя с вами по свету, хотя, Бог свидетель, мне бы этого очень хотелось. — Он сказал все это с искренним волнением.
— Так я и знал, не следовало учить тебя читать, — печально улыбнувшись, сказал Куинн, испытывая одновременно и гордость, и разочарование.
Ему действительно очень хотелось, чтобы Джек поехал с ним. Решив, что было бы неправильно брать с собой Мэгги, он тем более хотел взять под свое крыло Джека и сделать из него настоящего морского волка. И все же на него произвели большое впечатление планы Джека. Джек даже не обмолвился о том, что подал заявление в колледж.
— Мне придется учиться много лет. Но пусть мне даже ко времени окончания исполнится сто лет, я намерен это сделать. Буду учиться вечерами и осваивать столько материала, сколько смогу. И работу придется продолжать. К тому же… — он на секунду замялся, — у нас с Мишель только что состоялась помолвка. Мы поженимся на Рождество.
— Силы небесные! Ты времени не терял! Когда все это произошло? — Куинн был искренне удивлен его проворством и опечален тем, что придется расстаться с мечтой увезти с собой Джека. Ведь это было бы все равно, что взять в плавание сына. Но он с уважением относился к праву Джека осуществлять собственные мечты.
— Все произошло в ту неделю, которую вы провели в Голландии.
— Ну что ж, в таком случае прими мои поздравления.
Он пожал Джеку руку, но ощутил при этом чувство утраты, как будто его сын покидал дом, причем не просто для того, чтобы учиться в колледже, а для того, чтобы завести собственную семью. Это был двойной хедер. [2] Куинн окончательно понял, что нет никакой надежды на то, что Джек поедет с ним. Но Куинн отнесся к этому с пониманием, и они вернулись к женщинам. Куинн печально взглянул на Мэгги. Она предполагала, о чем собирается попросить Джека Куинн, и по глазам Куинна поняла, что результаты разговора были не такими, как хотелось бы Куинну.
— Третий мушкетер нашего клуба пятничных ужинов хочет сделать важное заявление, — высокопарно объявил Куинн, пытаясь скрыть за веселым тоном свое смятение, и наполнил шампанским бокалы. — Осенью Джек не только начинает учиться в колледже и будет получать стипендию от штата, но они с Мишель намерены пожениться к Рождеству.
Юная невеста Джека покраснела от смущения, а Мэгги издала радостный возглас. Сначала она расцеловала Джека за его успехи, потом расцеловала обоих по случаю помолвки. После еще одного бокала шампанского и порции бренди Куинн тоже воспрянул духом. Молодая пара уехала домой только в час ночи. Когда они ложились спать, Куинн выглядел печальным. Мэгги уже понимала, что за этим кроется.
— Ты хотел взять его с собой в качестве члена экипажа? — спросила она, когда Куинн, переодевшись в пижаму, лег в постель.
— Как ты узнала? — удивился он, откинувшись на подушки.
— Я знаю тебя. Мне показалось, что ты можешь это сделать. Он мог бы стать хорошим моряком, но ты сам открыл перед ним более широкие горизонты. То, чем он станет заниматься, когда закончит учебу, будет для него самым лучшим вариантом. Ты открыл ему дорогу к лучшей жизни, о которой он не мог и мечтать, пока не встретился с тобой. Для него это даже лучше, чем умение ходить под парусами. — Она улыбнулась Куинну. Никогда еще она не любила его так сильно, как в этот момент. Она любила его уязвимость, его щедрость и бесконечную доброту. Никто из людей, знавших его раньше, в другой жизни, не охарактеризовал бы его таким образом. Но именно таким был мужчина, которого она узнала и полюбила. Именно он был наставником для Джека, а не тот человек, которого знали его партнеры по бизнесу, и даже не тот, которого знала Джейн и ненавидела его дочь. Куинн, каким он был сейчас, руководствовался в своих поступках велениями сердца и, несмотря на могущество и силу, был скромен, став в результате гораздо еще более значительной личностью. — Ты очень разочарован?
— С эгоистической точки зрения, наверное, очень. Однако я также рад тому, что произошло. Я думаю, что учеба в колледже пойдет ему на пользу. А как Мишель? Она тебе понравилась?
— Она очень милая и обожает его. Мишель показалась Мэгги очень юной, но ведь и Джек был молод. Была в них обоих некоторая наивность, и Мэгги надеялась, что они будут счастливы друг с другом.
— Для брака требуется гораздо больше, — мудро изрек Куинн.
Теперь он с глубоким уважением относился к обязанностям, которые берет на себя человек, вступая в брак, потому что считал, что пренебрегал обязанностями мужа. Он был самым строгим критиком своего поведения.
— Может быть, ты прав, — сказала Мэгги. — Возможно, вначале надо лишь доверять себе и друг другу.
— Я слишком хорошо себя знаю, чтобы снова довериться себе, — сказал он и, перекатившись на бок, посмотрел на нее. — Хотя тебе я верю, Мэгги.
Она была глубоко тронута его словами.
— Ты поступаешь правильно, доверяя мне. Я тоже верю тебе, Куинн. Беспредельно.
Когда он услышал от нее эти слова, ему тут же захотелось сказать, чтобы она не доверяла ему так безоговорочно.
— Не думаю, что это умно с твоей стороны. А что, если я причиню тебе боль? — спросил он, хотя уже знал, что причинит ей боль своим отъездом. Но она по доброй воле согласилась на их отношения, зная, каким они подчиняются правилам и каков будет конечный результат.
— Не думаю, что ты причинишь мне боль, — честно призналась она, — по крайней мере, ты не сделаешь этого намеренно. Когда ты уедешь, мне будет грустно, очень грустно. Но это будет совсем не так, как если бы ты причинил мне боль. Ты мне не лгал, не пытался изобразить такого человека, каким не являешься. А ведь именно эти вещи причиняют людям боль. Все остальное — это случайности, которые никто не может ни предвидеть, ни предупредить. Имеет значение лишь то, как ты сам с ними справляешься. В отношениях между двумя людьми нет никаких гарантий, Куинн. Можно лишь делать для другого все, что в твоих силах, — сказала Мэгги.
В том-то и дело, что Куинн считал, будто он не сделал всего, что мог, и это его убивало. Теперь этого не изменишь, время нельзя повернуть вспять. Он понимал: Джейн делала все, что могла. И Мэгги тоже. А он не делал. Муж Мэгги тоже не делал все, что мог, и теперь Куинну придется просто смириться с этим. Он не мог вычеркнуть из памяти боль, которую причинил тем, кто любил его. Он не хотел, чтобы Мэгги стала следующей пострадавшей, пусть даже пойдет на это по доброй воле. Он хотел для нее лучшей доли, даже если это означало защиту ее от себя самого. Куинн не считал, что заслуживает ее любви. Как не считал, что заслуживал любви Джейн. Веским доказательством этого были ее дневники и та боль, которую он прочел в них.
— Не суди себя слишком строго, — сказала Мэгги, уютно устраиваясь в темноте рядом с ним.
— Почему же? Не будь ко мне слишком снисходительной, — печально сказал он.
Куинн был опечален тем, что Джек не едет с ним. Опечален тем, что покидает Мэгги. Несмотря на радость, которую, несомненно, доставит ему яхта, он чувствовал, что его отплытие будет означать не победу, а поражение. Он не смог сделать для Джейн все, что было в его силах. Теперь то же самое повторялось с Мэгги. Она с готовностью согласилась, что их отношения продлятся определенное короткое время. Она, как он того хотел, любила его, а потом из любви к нему позволяла уйти. Это было наивысшим проявлением любви, но и это она тоже готова ему дать. Он понимал, что требует от нее очень многого. Слишком многого, если уж говорить честно.
— Я люблю тебя, Куинн, — прошептала она, взглянув на него.
В каюту заглянула луна, высветив его лицо на фоне окружающей тьмы. Крепко прижав ее к себе, он долго лежал молча. Ему хотелось сказать ей те же самые слова, потому что он чувствовал их в своем сердце. Но слова эти застряли в горле, так и не слетев с губ, а из уголка глаза скатилась по щеке слеза.
Даниэла Стил