Послал за лучшими из лучших -
Но им достаточно с собой.
Послал за лучшими из худших -
Они к Тебе бегут гурьбой.
Но вот - они темны и сиры,
И их одежды - не ахти.
О, дай им насладиться пиром,
Впусти их, Господи, впусти.
Из-под своей медовой крыши
Убогих не гони взашей.
Имея уши, всё услышишь,
Но как же, если без ушей?
Твой зов силён, и он доходит
И до глухих, и до слепых.
Но люди мешкают на входе,
И боги ада бьют поддых.
Я понимаю, много званых -
Не обойдёшься без потерь.
Но что им - резать вены в ваннах?
Но что им - вешаться теперь?
Ни смерти им уже, ни жизни.
И сух их плач, и смех не тот.
Певцы на собственной же тризне,
Шахтёры траурных пустот.
Туша горящие волокна,
Дразня невидимых червей,
Они устало смотрят в окна
И на охрану у дверей.
Их зубы жалобно скрежещут -
Как пенопластом по стеклу,
Их губы съёжились зловеще,
Не в силах воздавать хвалу.
Лишь иногда язык синюшный
Скользит по острым бугоркам,
И жуткий хор про берег южный
Поёт в формате pal/secam.
Но электронные забавы
Не исцеляют рваных ран,
И те, конечно, в чём-то правы,
Кто бьёт посуду об экран,
Где все твердят о всепрощеньи
И тычут пальцем в небеса,
И волосатый злой священник
Бубнит про Божьи чудеса.
Нет там чудес и нет приюта -
В тупой кромешной внешней мгле.
Лишь гулкий голос Абсолюта
По мёртвой стелется земле,
Сметая листья мрачным смерчем
С надгробий, потерявших ось,
И муляжи из гуттаперчи,
Иглой пробитые насквозь.
Мир этот прОклятый, проклЯтый
Так безнадёжно дорог им,
Но воспалённые стигматы
Пророчат - он неисцелим.
Здесь Милости Твоей не место -
Не удержаться, не пожить.
Рыдает глупая невеста -
Ни свет зажечь, ни прикурить.
Нехорошо и одиноко.
Грехи, ветра и десять стрел.
Они хотели быть под током,
Да траснформатор погорел.
А может, и не в этом дело,
Но вот что, Господи, скажи -
Как вышло так, что это тело
Своей сторонится души?
Как те, кто ждал Твоей команды
Свой проворонили костёр?
Как умудрились некроманты
Взойти на царственный престол?
Зачем Ты дал им столько воли
Клепать, морочить, ворожить?
Помилуй, так опасны что ли
Те, кто готов тебе служить?
Пусть нет простора для ошибок,
Когда экспресс летит сквозь мрак, -
Он слишком мощен, слишком шибок,
Чтоб не сбивать былых зевак,
И не достоин несомненно
Стоять у главного руля
Тот, кто сумел одновременно
Зевнуть ферзя и короля.
Но ты же знаешь, как обманчив
В долинном мареве пейзаж,
Как микрофон подачки клянчит
И искажает голос наш;
Как нас пасут, едят, бросают
Изжеванных на задний двор,
Как неумело нас спасают
Брезгливые атлеты с гор;
Как, вне любви и вне закона,
Мы страстно молимся в ночи
На застеклённую икону,
Как бьёмся лбом о кирпичи;
Как дети в преисподней тонут
С тяжелым грузом на ногах,
Как мы потом сигаем в омут,
Чтобы спасти хотя бы прах;
Как, стоя над разбитой чашей,
Мы изгибаемся в вопрос
И вспоминаем счастье наше,
Что каждый нёс да не донёс.
Мы, по призванью - люди знанья,
А так - дырявые горшки,
Лелеем корнеплод познанья,
Но нам доступны лишь вершки,
Но нам послушны только травы,
Когда ты гладишь их рукой.
Ах, Боже мой, святой и правый,
Пусти нас, что ли, на покой.
Пусти. Пускай теплом весенним
Себя побалует солдат,
Пускай поверят во спасенье,
Кто верил, что не виноват,
Пускай глубин Твоих эксперты
Поднимут наш микрорайон,
И новый крик души бессмертной
Рожденье возвестит Твоё.