У любви моей остер язык,
Горячее банного листа.
И душа в любви - острейший клык,
Что кромсает с нежного холста
Слой за слоем, веру и неверье,
Проверяет - что же там внутри?
Виден лик, а дальше - всё чернее
И пустее каждый новый штрих.
Чем всё глубже вгрызлось, разомкнулось -
Тем страшней и непонятней стан
У прекрасной дивы, что проснулась
От свежейших вырезанных ран.
Мне то что? Был холст, на нем рисунок.
Что рисунок? Образ да чело.
Что за ним - видение, проулок
Вслед за музой встало, повело.
Что за дива? Бог её создатель?
Иль отец с мещанских злых людей?
Кто её супруг, кто обожатель?
Чем она манила для сетей,
Лишь взглянув, навеки замолчавших?
Что за глазом, истинной душой?
Доберусь, измазав, разорвавши.
И тогда же обрету покой.
И тогда я весь расправлю плечи.
Замолчит горящая душа.
Начерчу на ней: «никто не вечен».
И забудусь молча, не дыша.