До сих пор замирает ритм сердца обрывками снов,
если в строчках стихов прочитаю — «Привет, шурави!».
Словно юность, мятежностью духа мне память вспоров,
признаётся Афгану в кровавой и первой любви.
Что сбылось, кто остался навеки под красной звездой —
буду тихо, печально в московской ночи вспоминать.
Души павших друзей и поныне звучат вразнобой,
горькой правдой, сегодняшним войнам и жизни подстать.
Кто узнает себя, если я напишу — «наливнИк»?
Ударение ставить в привычных словах тяжело.
Помнишь, как в тех горах мы БэКа растянули впритык:
моджахедам, судьбе и неверящим в Бога — назло.
Время нас усмиряет в попытках казаться добрей.
Шрамы там, где от мины осколками нужно им быть.
Чёрно-белыми снимками снова за речкой старлей.
Узнаю в нём себя. Это правда. И век не дожит.