- А ну, марш от печи, негодники! Кыш на улицу, еще не готово!
Покрикивала мать на непоседливых детей, которые крутились у печи, лезли под руки и постоянно поглядывали на заслонку.
Дети на время притихали, садились на лавку и честно вели себя тихо пару минут. Больше детская душа не выдерживала. Да и запах в хате стоял такой, что и сама мать украдкой сглатывала слюну, приговаривая, что удались хлеба. Кто же пойдёт на улицу, когда пекут хлеб?
Повозившись с чугунами, глянув на ходики на стене, женщина внутренним чутьём определила - пора.
Неспешно расстелила на столе чистые льняные полотна, глянула строго на детей, чтобы не мешали, схватила кухонные тряпки и открыла заслонку.
Дети с радостью и нетерпением поглядывали на мать, которая вытягивала из печи хлеба.
- Готовы, милые, сейчас, сейчас - приговаривала женщина, и бережно пересаживала каравай на полотно, тут же доставала другой, третий.
Дети молча смотрели на хлеб. Румяный, с золотисто-коричневой корочкой он манил своим запахом. Украдкой, чтобы мать не увидела, они тыкали пальчиком в бок хлеба и тут же дули, горячо.
- Руки убрали, а то тряпкой огрею! - не зло, с улыбкой прикрикнула мать на детей, - пусть пристынет, горячий. Животом маяться будете. Молоко несите.
Дети мгновенно скатились с лавки и бегом ринулись за кубками, молоком. А мать взяла нож и нарезала первый хлеб на толстые ломти.
Отщипнула мякиш и бросила в рот.
- Удался. Хороший хлебушек!
За столом сидели все вместе и с удовольствием ели свежий хлеб с молоком.
- Не спешите, проказники, - приговаривала мать, любуясь детьми, - всем хватит. Молочком запивайте. Хороший хлебушек вышел.