Мне так хочется крылья расправить в лазоревой выси,
чтобы сверху смотреться в мирный быт городов и полей.
Только слепо судьбой тонкий численник вновь перелистан,
отрывною страничкой на краю огневых рубежей.
Не смиряюся с болью — зря, время, устало пророчишь,
что заплачут родные невернувшихся русских солдат.
Знаю, можно — пусть жребий друзей будет Богом отсрочен
неизвестною датой, если взвод под атакой прижат.
Мир — прекрасное слово в строю окровавленных будней.
В первой линии много — тех, кто Родину чтит, словно мать.
Мне в постылом веселье больших городов неуютно.
Возвращаюсь обратно, зная всё — то, что лучше не знать.