На склоне солнечном холма
рос виноград, светясь и зрея.
Годами путника сума
его вбирала, тяжелея
плодами щедрыми земли,
питающими пилигрима.
Темнел обширный лес вдали,
дорогу пропуская мимо.
Из лесу рыжая лиса
к лозе янтарной вышла в полдень.
Заслышав птичьи голоса
в ветвях повыше, что-то вспомнив,
глаза с надеждой подняла –
зелёные – на облак спелый:
«Печальны, голуби, дела...
Как много вы сожрать успели...»
Лисы голодной острый нос
косая отделяла сажень
от ягод; и немой вопрос
чернил его погуще сажи:
как разорвать унылый круг
нравоучений Лафонтена?
Нужна сюжету – перемена.
Помощник нужен. Лучше – друг.
Весьма возможный кандидат
в друзья сидел, лисе невидим,
на яблоне. Его наряд
мы словом пёстрым не обидим.
Крылов, не чужд крылатых сфер,
о нём сказал бы просто – сер.
Ворона, ветку обхватив,
лису внизу обозревала.
Давнишний басенный мотив
мы вспоминаем: горло... сало...
лесть, неуклюжая как мир...
не сало – Бог тогда дал – сыр...
и – скажем – дал не так уж мало.
Рисунок зрим, и видно нам:
кусок примерно в триста грамм...
Ворона видела лису.
Лиса не видела вороны.
Певец труда и обороны,
МихАлков, стёкла на носу
поправив, написал бы здесь:
«Глаза лисы затмила спесь.»
Но мы попробуем взглянуть
на сцену сызнова, иначе.
Извилист был лисицы путь,
и жизненные неудачи
порой терзали вёрткий ум,
как тело – иглы злого тёрна,
и холодок высоких дум
не чужд лисе был, безусловно.
Покинут ею отчий дом.
На ферме вновь её избили.
На склон пришла она с трудом –
прильнуть к добру и изобилью.
Пусты душа, глаза и пасть.
Поесть! – иль тут же мёртвой пасть...
Корысть и месть не портят кровь
вороне. Думает едва ли:
«была без радости любовь,
разлука будет без печали», –
она злорадно про лису.
Вбивать добро – не будет проку.
Ворона мыслит: отнесу
плоды ей. Учат нас пророки
голодных чем-либо кормить,
чтоб не прервалась жизни нить.
...Река и мыслящий тростник;
стрела и щит; ружьё и пьеса...
Читатель-зритель, ты привык,
что охраняют интересы
твои писатель, режиссёр,
актёры, басни персонажи.
Они восходят на костёр,
алмазы достают из сажи,
глотают шпаги, пьют вино,
воруют сыр, целуют/кусают руки,
вовсю тебя ругают – но
спать не дают тебе со скуки.
И мы туда ж...
Вот поворот –
сюда крадётся чёрный кот.
Коту виноград – ноль.
Всего лишь форум для птиц.
Коту безразличны боль
и голод чуждых лисиц.
Кот вышел исполнить соль-
ный номер – «охота-блиц».
Воробушки-голубушки
лисе пропойте кумушке
про лето златоглавое
про облако кудрявое
про листики ажурные
про ваши шуры мурные
про ягоды медовые
и головы бедовые
пускай лиса послушает
как ваше мясо кушает
ловчий зверь
певчий кот!
Кот прошёлся веток близ.
Птицы выше поднялись.
Кот взобрался на лозу.
Нет ни клювика внизу.
Кот торопится наверх.
Там, вверху, его успех...
Два голубя слетели наземь –
сизые, тяжёлые.
Один лисе достался сразу –
как хряку жёлуди,
ворона на лету отметила;
второго вдарила.
Случилось наше, стал быть, сретенье –
за ум подарено...
Чуть возятся в пыли, едят.
Осталось восемь негритят...
Кот считать-то не привык.
К ветке за листом приник,
слева снизу воробья,
крупным птицам не судья.
За котом следи, дружок.
Он дерзает на прыжок! –
он как Яшин вверх летит,
улучшая аппетит, –
лапы вытянуты врозь,
чтоб побольше набралось
в них безмозглых воробьёв
от иных – чужих – краёв...
Чууррхх! – воробьиный взрыв.
Крыльями – зной – вразрез.
Телом ягоды взрыв,
боком – под их навес –
падает кипер-кот,
бьётся башкой об стол.
Кто же поможет, кто подберёт?!
Автогол...
Пали сверху ягоды,
сорваны сюжетом.
Раскатились сладкие
по земле нагретой.
Воробьи да голуби,
чёрный дрозд-красавец
наблюдают издали
сочных ягод танец.
От Вивальди музыка,
балетмейстер – Август.
Лист ажурный кружится,
солнцу кажет аверс.
Жизнь кота решается
листовым кульбитом.
К ночи в кухне шариться
– иль лежать убитым...
Выпил кофе дедушка,
посмотрел на гущу.
Вышла замуж девушка,
сабо бросив в тучу.
С Артемидой знаются
бабы-жрицы-дуры.
Тихо улыбаются,
глядя ввысь, авгуры...
Небольшое авторское отступление
ОДА ВИНОГРАДУ
Сколь баснославен виноград!
Плоды его многолюбезны
творцам без малого подряд,
а с малым – до ухода в бездну.
Вину художники творят
канцоны, оды и плакаты.
– Вина я выпил, – говорят,
винясь, Парнаса депутаты,
кончая свой иллюзион
и выводя внизу автограф.
И мы поём, бокалы пОдняв.
О виноград, сколь славен он!
Допустим, вы ещё дитя.
Вам виноград полезен втрое.
Мозги родителям крутя,
их осаждая словно Трою,
услышите от них не мат,
но тот ответ, что вам и нужен,
коль будет добрый виноград
венчать семейный ланч и ужин.
А если вы молодожён,
его не сомневаясь ешьте.
Блаженством неги окружён,
подарит радостной невесте
немало памятных отрад
тот, кто вкушает виноград.
Февраль! – и пуст фруктовый порт –
все короба, склады и трюмы...
Его хозяин будет горд
нас угостить своим изюмом.
Консервы солнца, света клад –
изюм — чурчхела — виноград.
Прекрасны летняя лоза,
бутыль осенняя и блюдо.
Мы оду пишем в полчаса.
Но сохраняем – как верблюды
в походе, без живой воды, –
пиров божественных плоды!
---------------------
Поднял кот головы шар.
Свет – в лоб. Яр жар.
Стёк ад, как жир.
«Ви-но-град... я жив...»
Лиса на кота посматривает.
Лиса птичий пух отряхивает.
Лиса вдаль-вперёд не загадывает.
Плоды-ягоды ртом подхватывает.
Вот наелась-напилась.
Время – топать восвоясь.
«Не балуй со мною, бес.
Всем спасибо! Иду в лес...»
Ворона помыслы благие,
как пропуск в рай, кладёт в карман.
Крутнув довольно серой выей
(из голубя всё мясо выев),
она взлетает на каштан
и мыслит сыто и привольно:
«Кот был бы знатный партизан,
когда б не промах. Больно, больно...
Но всё же выжил чёрный плут.»
----------------------------
Коту не следуй, зритель-брут.
В запале страсти молодецкой
не трать оплошно крайних сил,
– чтоб не лежать потом в мертвецкой,
как век назад провозгласил
один поэт на смерть коллеги.
Читатель! Повесть наша в бреги,
обратно входит в берега –
от фантазийного разлива.
Достойно и неторопливо
закончим тему виногра...
Да! Говори, читатель чудный.
Что? Ждёшь ты некую мораль?
Изволь же....
Разгуляй и враль,
пройдоха и пачкун подблюдный,
наш кот наказан Провиденьем –
за спешку и плохой расчёт –
весьма болезненным паденьем;
и стал чернее падший кот...
Про завтрашний его живот
ли, смерть – писать не станем,
затем, что сами то – не знаем.
Закончен летний наш рассказ.
Кто с миром – не осудит нас.
А кто над миром – par in parem? *
Он – полагаем – благодарен.
Декабрь 2023 - январь 2024,
Туапсе
* Par in parem (латынь) - равный среди равных (вариант: главный среди равных).