Снег листает жизнь от зимы к зиме,
от сейчас к тогда.
Снизойди с холста, появись извне
в золотых шелках.
Пресвятая Мать! Ночь плечом к плечу
проведём вдвоём.
Знаю, чай не пьёшь, и мой плед колюч,
и людским нытьём
ты давно сыта, как свободой стриж,
как лучами день,
знаю, как и я, ты порой грустишь,
стоит лишь задеть
за живую боль, за больную нить,
как за кружевцо.
Я не буду ныть и чудес просить…
Ты присядь, и всё.
В окнах стынет звон бубенцов из льда,
колоколит ночь.
Мне бы свечи жечь, чтобы Бог воздал
по заслугам, но
не прошу карать даже тех, кто боль
причинил не раз,
— пусть моей мольбой в здравии жилось
им бы лет до ста.
Огонёк свечи в праведных глазах
распускает флёр.
Нараспах душа. Сердце нараспах.
Снег печаль намёл.
Расскажи, как стать лучше, чем была,
чем смывать грехи.
Разве можно жизнь с чистого листа
в Рождество скроить?
Если бы на жизнь стала вдруг ты мной,
ты бы как жила?
Монастырь? Обет? Крестик именной?
Господу хвала?
Красотой святой твой сияет лик.
Нимб развеял тьму.
Что ни шаг ко мне, то гнетуще тих,
что ни взгляд, тону
в бездне карих глаз, в бездне всех времён
и народов всех.
Пресвятая Мать, разум мой затмлён,
а душа — ковчег
с раненой мечтой, с верой наотрез,
с горстью битых чувств.
Тонкие персты налагают крест —
я смиренно чту
яркий облик твой, вдохновенный труд,
и взываю стань
гостьей до зари. Ночь снега метут.
Время пятит вспять.
Гостьей дорогой, гостьей из икон
посиди со мной.
Расскажи, как жить, как из кожи вон
лезть не на рожон…
Не прошу вернуть мне былые дни,
не прошу щедрот.
Дай к твоим ногам голову склонить,
пока время ждёт.