Мне она сказала: «Я не шлюха!
Просто женщина!» (твою же в душу мать…)
Я метался, как весною муха,
Для неё готов был всё отдать,
Душу заложить и всё, что можно,
Чтоб со мной была её постель.
Каждый день, что был мной с нею прожит,
Как сплошной, безудержный апрель.
.
Не пою сейчас ей дифирамбы,
Зря меня вот в этом обвинять.
Жил, снося укусы этой мамбы,
Сам змеюкой стал, ну, ей под стать.
И вот он пришёл, мой час расплаты,
За то, что не понял, не принЯл.
На вопрос «Ну, в чём я виновата?»
Я с неё халатик молча снял.
Был последний раз, знал изначально,
Мести стон несбывшейся любви.
Был негромким и слегка печальным,
И она сказала: «Всё, иди…»
Было, куда шлёпать, слава богу.
Ей вот было некуда бежать.
Я нашёл любовь и, понемногу,
Начал жить и даже поживать...
Не боюсь, что вдруг, сквозь ставни окон,
Свет апреля озарит мне душу,
Страсти той засох и спрятан кокон.
А ещё утоплен и задушен.