Благословенное и проклятое время.
Мир нюхает воздух с опаской.
Здесь годовщины складывают в бремя,
и метят их казенно-бледной краской.
Цветы как в карантине — непонятно
то ли любви намеки в красно-белом,
то ли свидетельство о чем-то безвозвратно
застывшем в облике чужом, окаменелом.
Между любовью и войной нет расстояний,
есть скорость: жизнь за десять дней.
И атмосфера романтических свиданий
теперь зависит от опасных скоростей.
Но есть и снег в канавах придорожных;
есть снег в полях бескрайних, как всегда;
есть снег везде, где только можно
лежать как снег или замерзшая вода.
Есть снег, и есть она туманная,
морозом разукрашенная даль.
И эта даль как грамота охранная
на вечно переменчивый февраль.