Спишь подо льдом, но чуешь собачьим нюхом:
Выйдешь — и сделаюсь пища твоя и дом,
Опорожнённое, снова нальётся брюхо,
Стиснет его неподвластная мне ладонь.
День на пороге ли, ночь за окном промозглым —
Рядом хоронишься, с мясом лицо содрав.
Звёзды спадут, отвечая на Божий возглас,
Новопреставленный полк станет в строй с одра:
Там иерей — тайна жизни моей с печатью,
Не вознемогшей себя, словно крест, нести.
Спишь подо льдом — бессловесна и безначальна.
Кто бы тебя, как синицу, ввысь отпустил?
Раем пребуду тебе — в колдовском бессилии.
Вьётся подспудно змея, разоряя клеть.
Яд твой и плоть твою через года вкусила:
С детства — и присно, не чающую истлеть.
Утром проснуться — как в чистый чертог воскреснуть,
Где ни силка, ни охотника, ни ружья —
Только столбы в немоте истязаний крестных,
Только, как свадебный торт, голова моя.