Не будет каких-то разыгранных сцен,
Лишь боль приживется в квартире…
Суровая Муза не терпит измен,
Как женщина лучшая в мире.
Ты думал, поэт – властелин высоты,
Но это лишь только отчасти.
Коль слову отдался, конечно же, ты
В его демонической власти.
Твое-то величие – жалкая ложь,
По милости выданный нумер…
И если изменишь, конечно, умрешь,
А если она – значит, умер…