Я писать не собираюсь. Мне таких стихов не надо,
Раз чернила - это краска для кладбищенской ограды.
Знаю, думать о наследьи - это как гордыни грех,
Но за то, что я из этих, а они таки из тех,
Не хочу, чтоб приходили и плевали прямо в рожу.
Впрочем, если эта рожа на плите - не потревожат…
Важно ли или не важно, ну давайте-ка прикинем:
Раз я это не увижу, то плевки, по сути, - в спину.
Можно ли позволить в спину? Что за детские дразнилки?
Главное, не зарастет тропиночка к моей могилке.
А давайте по-другому, если сложат мою мякоть
В деревянную коробку и придут меня оплакать,
Объясните, неприлично рядом с Габовым быть плаксой,
Ведь находится Санечек в мире вечного релакса.
Я хочу лежать, как в ванне: ноги кверху запрокинув;
Грим посмертный нарисуйте с ухмыляющейся миной;
Не на грудь сложите руки, а под бошку. Вот картина!
Как-то так, в земле купаясь, обращаться стану в глину.
Вот тогда и допустите, тех, кто скажет, был болван.
Я-то к богу буду ближе, чем весь этот караван.
А зачем вообще плеваться, мы же с вами не верблюды?
Как-никак, мы - обезьяны! Провоцировать не буду.
Кратно лучше: прах развейте на Кавказе при луне.
Мне радикализм - не очень, а кремация - вполне.
Ну зачем швырять бананы или кость гнилому люду?
Я писать не собираюсь. Мне оно зачем? Но буду.