Ехала я с дачи домой в Москву. С мамой. Я, можно сказать, мамина подружка. Особенно теперь, когда она стала совсем маленькой девочкой девяноста без малого лет, ей очень нужна надежная подруга. Ехали мы в конце сентября. Осень двадцать третьего года оказалась очень тёплой, так что пальто и прочие громоздкие вещи экстремалов и северных выживал нам в этот раз не понадобились. Спокойно было вокруг, солнце село, засветились железнодорожные фонари, на платформе собирался народ, а мы тащились мимо и ругались. Не помню, о чём, но моя беспамятная мама снова выбила меня из человеческого облика, и я рычала ей что-то, одёргивала бедняжку. Она не виновата, что не помнит и не ориентируется, что говорит чушь, но я уже переполнилась этими её глупостями, своими долгими трудными сборами, мрачной возней с тугими дачными замками, опозданием, недовольством собой... Мы сели на скамейку, и я пугала её домом престарелых - что отдам её туда на перевоспитание, поскольку сама с ней, строптивицей, не справляюсь. Бедная мамочка сидела тихонько и не возражала. Только что она “воспитывала” меня в такси за медлительность, за то, что много говорю - а теперь вот я её. Мама всегда была крайне нервной, и теперь её обычная нервозность дополнилась потерей памяти и дезориентацией.
Рядом на скамейке шевельнулась женщина, слышавшая мои слова. Она подумала, что я везу маму в дом престарелых, и стала рассказывать, как сама ухаживает за беспомощными мамой и бабушкой. Точнее, бабушка уже умерла, а мама сейчас у нее на руках - то сама встает с кровати, а то ничего не может, и её приходится кормить с ложки. Такая это подлая вещь инсульт.
Над нами пролетела пара вертолётов, и я сказала, что этим летом они то и дело летали над нашим домиком. Женщина оказалась женой военного офицера и заметила, что эти вертолёты перевозят груз-200 - рядом несколько военных аэродромов. Война... Скоро мы вместе сели на электричку, продолжая говорить. Женщина казалась удивительно доброй, и я поразилась, как же у нее хватает терпения и любви на такую тяжкую жизнь. Лежачих больных бабушку и маму она когда-то перевезла к себе домой и ухаживала за ними одна много лет, к тому моменту целых девять! Её подменяла сестра, но лишь иногда. А так одна, сама. Сейчас она возвращалась с дачи, куда могла выбираться лишь на один воскресный день, а вечером ехала домой, к лежачей маме. Из неё струилась любовь и доброта, меня охватил и согрел этот поток человечности самого высшего порядка. Господи, как же вовремя Ты послал мне эту чудесную, святую женщину, вдобавок довольно молодую и красивую - и сколь справедливо Ты оделил её Своими дарами. Сердце раскрылось ей, столько было в ней нежности. И мои моральные страдания из-за бестолковой дряхлой мамы, которую я всё сильнее люблю и из-за которой мучаюсь, пытаясь помочь ей и себе, как бы растворились в потоке добра, исходящем от попутчицы. Я думала: это ли трудности, вот у кого трудности и вот кто принимает их смиренно и любя! Вот сегодня мой учитель и наставник. Вот моя совесть - смотрит на меня.
Мы быстро доехали до Москвы, и женщина вышла где-то в пригороде. Незаметно появилась и тихо ушла, словно настоящий ангел, оставив после себя благодать и некое еле уловимое сияние. Так мы и шли с мамой домой, окруженные этим сиянием, и нам было хорошо.
20.12.2023