Дни стояли жаркие, сухие,
Вечера, что марта талая вода,
Первый месяц лета был в зените,
И в зените жизнь тогда моя была.
На холме раскинулась как скатерть,
Шелк и зелень молодой травы,
Небо дымкою лиловой затянулось,
Обрамляя алый лик звезды.
Долго я разглядывала солнце,
Красный свет его, стекающий в поля,
А над ними писк стелился тонкий,
Налетевшего под вечер комарья.
Ароматы ладана витали,
Укрывая плечи словно шаль,
И вечерню в церкви брошенной давали,
Мертвый поп кадилом потрясал.
“Отче наш “ стекало по разбитым окнам,
Мироточили словами щели стен,
На погосте тишина стояла гробовая,
Но не спал никто из угодивших в мир теней.
Не спалось и мне в прохладный вечер,
Кто-то должен был прийти сюда на холм,
Чтобы вместе слушать утреннего кочета,
Не пуская мне под веки страшный сон.
Кумачовою тесьмой на горизонте
Опрокинулся последний солнца луч,
Друг ко мне спешил по тонкой стёжке,
Дорогой, как от ларца с секретом ключ.
Ты садись, садись поближе, друже,
Я тебе покаюсь, на плечо склонюсь,
Всякий раз ты мне являешься, как нужен,
Знаешь, за тебя ведь небу я молюсь.
Слышишь, мертвый поп окончил службу,
Вечер догорел, с ним ладан сладкий,
Спит погост, ведь больше мертвецам не нужно,
Гомон вечера подслушивать украдкой.
Друг, не знаю, чем я это заслужила,
Что судьба дорогой жизни нас свела,
Не жила я без тебя, но чудом выжила,
Не было стихов, душою не цвела.
Ты останься, друже, будем вместе
Ночи тьму глазами жадно пить,
Звездной сладостью закусим, тонким месяцем,
Вечность наша - можно не спешить.
28.12.23