"Эта местность мне знакома, как окраина Китая!"
Иосиф Бродский
Эта местность ждёт Харона,
Медяками потрясая.
В её силах обороны
Сплошь эсэсовцы из рая.
На штаны пока хватает,
А рубахи в дефиците,
Но план выплавки по стали
Перевыполнил наш лидер.
Пушкин гимну ищет скрепы,
Гоголь душ реестр выводит,
За войну ведёт молебен
Лев Толстой на поле боя.
Все цари, оставив склепы,
Ждут приказ идти в атаку
За великое плацебо
Подворотни и барака.
Сталин с Лениным в обнимку
"Капиталом" бьют Хрущёва,
Брежнев, выпив всю горилку,
Объявляет Горбачёва.
Бесы входят и выходят,
Марш сменяется балетом,
"Секса нет" на "зов природы",
Беспросветность — шоу света...
Историческая сцена
Велика, но не настолько,
Чтобы годы на коленях
Враз прервать чекистской полькой.
Доски старые, гнилые
И трещат не понарошку,
Когда лебеди в России
Власть крушат балетной ножкой.
Эта местность ждёт чего-то,
И сама уже не знает,
То ли жизнь сослать в окопы,
То ли меч зарыть в сарае,
То ли выйти с хлебом-солью,
То ли ставить мышеловки
И давиться мясом с кровью,
Озверев как волк тамбовский.
У неё душа, как бездна:
Не смотри — сожрёт не морщась,
Наградив клеймом партсъездов
Или дав посмертно орден.
Всё должно быть шито-крыто
И во всём размах имперский:
Миллион людей убитых
Стоит пары резиденций,
Миллиарды на ракеты
Стоят тысяч детских жизней,
Ужас перед туалетом —
Повод обвинить в фашизме.
Смерть — единственная норма,
Все другие — под запретом.
Сколько и кого хороним,
Не расскажет стенгазета.
Но когда коса на камень
Набредёт в своих раздумьях,
Мы найдём под медяками
Территорию безлюдья.