Дрожащий лист в ночи, и дерева́ наги,
Во тьме безбрежной, к океану взор,
И молнии скачок, и неба сквозь — шаги,
То вездесущий некто хочет разговор
Начать, прослушать тайны сердца, может?
Уж осень поздняя, и лист на дубе том...
Он оставался вроде вопреки дождю. Но что же.
Обозревал прожилками себя весь мир кругом.
И грохнул гром. И молния метнулась. Тяжко.
И небо будто содрогнулось, разверзаясь.
И некто выше, с облаков, глядел, немножко.
Он полагал про человека всяко, не стесняясь.
А тот, что человек, уж взор отвел,
Всего секундой тем листом плененный.
Земельный шелест от дождя надсадно гол.
И вот еще сверкнуло. Нарожденный
В неясном небе гул прошел, по нервам.
Тот человек решил уйти уж, в дом, в тепло:
«Ты скоро станешь стар не по годам»,
Подумал как-то странно, за воротник текло.
И с верхотуры крана донеслось как вой:
«Ты собираешься домой? Меня уж подожди!»
Но тот ответил: «я не хочу с тобой!»
Сердился на крановщика, а тот уж сзади
Подошел, похлопал по плечу, смеясь.
— Ну, нравлюсь я́ ей, что поделать, а?
Тот засопел на соработника как будто злясь.
И не желая с ним общаться. Никогда.