Нас из глины, из глины слепили.
Потому и таращим глаза,
И бредём вереницей – слепые,
С кем-то ссорясь, кому-то грозя.
Умилением бельма слезятся,
Приоткрыты слюнявые рты
И на брань, и на смех оборванца,
И на окрик чумной пустоты.
О ночлеге ли жалобно просим,
Или ищем пролома в стене,
Но, привратницей изгнаны в осень,
Ковыляем по мёртвой стерне.
Лишь бы в рот не забили подошву
И увядших не вырвали век,
И, шутя, не поставил подножку
Мимохожий дурной человек.
Поводырь наш и трезв, да не слишком.
Над убогой артелью смеясь,
Шебутной и зловредный мальчишка
Завалил-таки братию в грязь.
Так бредём, спотыкаясь и плача,
Подбородки худые задрав,
И чужая нам светит удача
Сквозь листву разогретых дубрав.
И, обобраны лихостью ветра,
Ковыляем – слепец за слепцом…
Но нежнейшую музыку света
Сладко чуять дрожащим лицом.
1995