Фантастика сюжета,
обращение к музе русской лирики
и к собственным стихам
ВСТУПЛЕНИЕ
Охота ль Вам на склоне вёсен
Листать старинные тома,
Иль от любви сходить с ума,
Иль хуже – клясть воровку осень …
Когда вокруг – шумят леса,
Плывут палаток паруса,
Ликует птица, рыба ходит,
Взрывают весла тонкий лед;
Косматый увалень встает,
И страх берет, и дурь заводит!
За ним – ватага всех мастей …
Охота пуще всех затей
Равняет взрослых со щенками
И многоумных – с дураками.
Ловец и дичь у ней в плену.
Итак, с охоты я начну.
*
На псарне праздник. Откровенно
Настала лучшая пора.
Себя с рассветом непременно
Водой окатит из ведра,
Спросонья крякнет, разотрется
Хозяин-барин. Улыбнется
И поспешает к верным псам.
Их узнает по голосам.
Проснулись также у соседа,
Их ждет не мирная беседа,
А состязание зверей.
Борзых, легавых и псарей
Достанет в том и этом доме.
Охотник, в сладостной истоме,
Ружье берет и гладит ствол.
Патроны выложил на стол.
Грядет потеха огневая.
Смеются, в шутку уповая,
Что не придется пострелять,
Когда с тобой такая рать.
Спешат охотницкие слуги,
Псари, и егери, и други.
Известно, добыча не ждет,
Пока охотник в свой черед
Исполнит все приготовленья.
Текут последние мгновенья.
В рожки спевая и трубя,
Лес оглашают егеря.
А где же он, всему виновник?
Примяв траву, уйдя в терновник,
Один безмолвствует косой.
На след гонцы напали разом.
Проникли заячьим же лазом.
Смешались с утренней росой.
Вот заяц резвый притаился.
Покуда он не исхитрился.
Следы запутывать мастак.
Хорош петлять, сиди в кустах.
Звучит охотничья музыка.
Ловцы заходятся до крика,
Спешат на лай знакомых псов.
Да и палят, в конце концов.
Хотите знать, не убиваясь,
Кому достался бедный заяц?
На ловле счастья, кто герой?
Он здесь охотился порой.
У графа норов был бирючий.
Собак, и тех не гнал он кучей
На травлю зайца одного.
Пускал Аркана своего.
Аркан, в нагорье и в долине,
Был пес, которого поныне
Не повторил родимый край.
Помчит – ложись и помирай!
Он доставал любого зверя
И ускользал от цепких лап.
А надо – бился, как арап,
За двух собак, по крайней мере.
Граф так за пса переживал – Действительно, пёс в геральдике –
На герб добавить пожелал. эмблема верности и дружбы
Сей род исходит из Брабанта.
Их пращур, выиграв войну,
Спустил Брабант за два таланта,
Покинув бедную страну.
Он продал шпагу и кольчугу.
Купил гитару, взял подругу,
Пригрел ученого кота.
И жизнь пошла совсем не та.
Потом подрос его наследник.
Он тоже был не из последних.
Но я о прочем умолчу,
Кота в поэму не пущу.
Владетель славного Аркана
Достал таланты из кармана.
Разбогател на всю страну.
И стал подыскивать жену.
По чести, будем справедливы,
Тучнели пажити и нивы.
Хотя доказано, нужна
В таком хозяйстве и жена.
Он был поэт. За то и милость.
Жена никак не находилась.
Лет восемь мы перелистнем...
Опять зима, в седле, охота.
Аркан стремил через болота.
Капкан захлопнулся на нем.
Затрепетал бегун и замер.
Остолбенел пред ним хозяин,
И, потеряв навеки пса,
Кричал в немые небеса,
Чтобы Господь ответил знаком,
Не отказал в душе собакам.
Несчастный! Знал ли что просил,
Что стало веры, стало сил …
И пусть потери неизбежны,
Но и мольбы не безнадежны.
Бог помочь вам, и пёс и муж:
В краю далеком и утешном,
Меж небом сим и миром грешным,
И близ поместья де ля Суш
Был монастырь
Собачьих душ …
*
Прости, Господь, слуга я низкий,
Прости мне дерзостный мой пыл.
Достав охотничьи записки,
Листал, увлекся и забыл!
Забыл сказать, кому обязан
Своим убогим пересказом,
Ночным полетом, сном без крыл. –
Я посвятил сей труд бездумный …
Лишь Вам, читатель остроумный,
И другу. Пусть же наперед
Мне прегрешения зачтет.
*
Так монастырь стоял как ныне,
На самой круче, на твердыне,
В тенистой роще, среди гор.
Там ключ струился с давних пор,
Лес оглашая водопадом.
Был вход в обитель где-то рядом.
И принимались только те,
Кто в ежедневной суете
Хоть не был свят под вечным небом,
Не предавал и не был предан.
Творец ли праведной рукой
Их отделял от неподобных.
Бродячих, брошенных, бездомных,
Чтоб не смущали их покой.
*
Рожденный быть главою братства
Там настоятель восседал.
Крестом, как орденом, блистал
Он средь собачьего убранства,
И окружали пьедестал
Четыре лучших сен-бернара.
Их очи горние то яро,
То сонно смеривали даль.
И нас приметили б едва ль,
Когда бы мы … Но все ж откроем
Сии врата в урочный час.
Как жили мы, так примут нас:
Ловцом, страдальцем иль героем.
Там знали пса по кличке Бим,
Что был хозяином любим
Так нежно, искренно, поверьте,
Как любят нас лишь после смерти.
А после – сонмища зверей,
Святых касаяся дверей,
Неугомонно там селились.
Они, конечно, не молились.
Молитвы им откуда знать?
Зато любили вспоминать:
Своих проказников проказы,
Своих лабазников лабазы,
Своих хозяюшек испод, –
Бывалый дух былых господ …
Однако были в их общине
Минуты близости к вершине.
Святое таинство: когда
Четвероногих череда
Вступала в горнюю обитель.
Никто судья, никто не зритель
Тем кущам радости живой,
Когда у древнего портала
Все братство братию встречало,
А сестры – сестринство, друг мой.
*
Как ты да я, да мы с тобою,
Пред этой гранью голубою,
Не продолжить нам бытия.
Где будешь ты, там буду я.
Кто знает, коротко ли, долго.
Но память сердца, чувство долга.
Порой не в силах дорожить …
Но мудрость жизни – в том, чтоб жить.
А как и чем – у песни спросим.
На хмуром небе видишь просинь:
Она сейчас тебе дана.
А взором бережным согрета,
Она – как рифма у поэта,
Вторично употреблена.
*
Когда я был беспечный малый,
Легко я чашу упивал.
Я пел в дороге, запоздалый,
И не раздевшись почивал.
Ночлег мой стал моим биваком.
Тогда безусый наш поэт
Застал меня во цвете лет
И потрясех, и побивахом.
Открыл на миг – и был таков,
Сей дух, мирской и сокровенный,
Поэму выспренних веков
И ямб коленопреклоненный.
И я, как пес, напал на след
Его поэзии пахучей. –
Вон там он берегом трусил,
А здесь он лапу занозил,
А вот уж стих его могучий
Меня заставил замереть,
Язык – забыться, сердце – петь!
*
Знакомство с братией продолжим.
Хотя, по совести, я должен
Признать, что люди на собак
Порой так много переносят –
Так лапа льнет, так нос курносит –
Что и не спутаешь никак.
Вот взять хотя в пример Полкана,
Что норовил подняться рано,
Соседей всех перебудить, –
А после уж залечь как барин;
И, притворяя дверь, хозяин
Табличку вешал: «Не входить».
Была тут лайка, в низкой келье.
Сей пес являл собой веселье
И редкий деловой настрой.
Его товарищ и учитель
Был прирожденный предводитель
И занимался с детворой.
Все от учителя пристало
Мальцу, и кошке, и щенку.
Вот разве дома с капиталом
Не нажил на своем веку.
Пускай наполнен мир зевотой –
Шутил, смеялся он и пел.
И не смертельно он болел
Перепелиною охотой.
Пес шел за ним, ноздря в ноздрю.
Так вот, о лайке говорю.
Что ей по внешности досталась,
Простите, некая картавость.
Ну, слово за слово, вопрос:
Как может вдруг картавить пес?
Да так, представьте, против правил
Пес улыбался и картавил
Вслед за хозяином своим.
Тот часто хаживал с двустволкой
И был ужасной балаболкой …
Мы имя в тайне сохраним.
А Шарик знал лишь псевдоним.
Там, по соседству, две «принцессы».
То есть, собачки двух принцесс.
А рядом – вдовушки, грандессы,
И сын – наследник всех повес.
Ни в чем не зная постоянства,
Князь промотал, что только мог.
Однако пса, красу Прованса,
Себе в наследники сберег.
Там был поэта спутник верный.
Быть может, в лире вдохновенной
Его хозяин не воспел, –
Зато с ним рядом спал и ел,
И отлетел от жизни бренной …
Когда б в начале славных дел
Найти себе такого друга!
Вот это было бы как раз.
Но и в конце земного круга
Любовь хранит и тешит нас.
*
Когда счастливец равнодушный,
Я по бульвару пробегал,
Мне примелькался пес тщедушный,
Какой породы – кто бы знал!
Он не выпрашивал, не гавкал,
Иным бродяжить не мешал.
Порой наведывался в лавку,
В пыли под солнышком лежал.
Таких беспутных, бессловесных
Господь кому не поручил!
И этот, будто бы из местных,
Однажды вот что отмочил.
В осенней слякоти и мути,
Такой же мокрый и смурной.
В вагоне он, знакомец мой,
Средь пассажиров на маршруте.
Так, просочился между ног,
Вошел, запрыгнул и залег
На человеческое место!..
Уж я хотел его согнать.
«Ах, ты наглец, нашел, где спать,
Не одного ты с нами теста!
Вот я задам тебе ремня …»
В ответ – бесстыдно и беззлобно,
Не боязливо, а бездомно –
В упор он глянул на меня.
И у меня слова простыли.
Я отшатнулся, что ли, или
Я устыдился: вот изгой.
Что с нами стало?
Бог с тобой …
***
Ты помнишь край земли на взморье,
Где пировали на просторе,
Летел орел на чахлый пень
И дольше лета длился день.
А дальше ... Я переиначу.
Поймал бы ты за хвост удачу.
Придя в волшебную страну,
Обрел богатство и жену.
Тебе б красавица досталась.
А с нею милость. С ней же малость.
А там, глядишь, за пару лет
Наскучат имя и предмет.
Однако, солнцем опаленный,
Пусть нелюбимый, но влюбленный,
Как лист осиновый, дрожишь.
Как за сокровищем, бежишь.
*
Я удалился от ловитвы
Слагать стихи, шептать молитвы.
Устал о Ней Творца молить.
Кому, кому мне посвятить
Души изменчивой порывы! ..
Очнулся я средь буйной нивы.
Воздав крестьянскому труду,
Я бросил семя на ходу.
Что там взросло? .. Меж тем и этим
Я посторонним прохожу
И удивляюсь: женам, детям …
А зла не помню, не держу.
*
За мной дворняга увязалась.
Была готова мне за малость
Плясать и ноженьки лизать,
И по-собачьи рассказать …
Да не за хлеб же! Эка жалость.
Я в поезд сел, она осталась.
*
Вот так и первая любовь.
Она была на все согласна.
Едва жива и так прекрасна,
Что хоть теперь не прекословь.
*
Овчарки. Вышли на прогулку.
Через дворы, по переулку.
Он – грязноватый и худой.
На ней – ошейник дорогой
И хвост возлюбленный, крученый.
Он семенит, как прирученный,
Во след за пассией своей.
Дожился он, достался ей.
Хозяйский дом, загон овечий
Оставлены. Худые речи
Не достигают их ушей.
Увольте кумушек заразных,
Что прочат ей благообразных,
Благовоспитанных мужей.
Что им двоим – они играют,
В траве резвяся, отлетают
От высших сфер, от низких душ
И от поместья де ля Суш.
*
Нам долог век. А век щенячий
Мы проживаем по-собачьи.
Мы даже в зрелости порой
Проводим ночи за игрой,
В малиннике сидим солово,
По часу паримся в парной;
И до упаду ищем слово!
Питомцы маленьких детей
И дети тех, кто сердцем молод,
Кто, испытав любовный голод,
Летит на пир младых затей.
И ну – играть, и ну – цепляться!
И я б хотел навек остаться
Таким румяным кобельком,
С таким отточенным клинком,
Своим же вылитым портретом …
Таким молоденьким корнетом,
Твердящим письма наизусть. –
Что, не бывает? – Ну и пусть.
*
Жизнь проходя до половины,
Спокойно осуши бутыль.
Тернисты горы и лощины.
Уж сабля бьется о костыль.
Что тут шутить – пора бы в драку.
Что, мой товарищ по биваку,
Не улыбнешься и тайком
Вздыхаешь будто бы о ком …
О ком, о чем? – ты врешь, приятель.
Здесь я – главнейший воздыхатель.
Кому я люб, со мною пьют.
Еще вернее, что убьют.
- Грустишь? – Грущу. – Грусти пореже.
Хандра все та, рецепты те же.
Вот поросенок не грустит –
Твоим сухариком хрустит.
Прости, конечно …
- Бог простит.
*
Понуро голову склоняя,
О камни лапы обивая,
Шел пёс, жилец и не жилец.
Ему судьбина роковая
Определила свой конец.
Когда из одного помёта
Щенки по свету разошлись,
То всяк попал в свои тенёта...
Теперь бы братья обнялись.
Но поздно. Стал один дворовым.
Другой – охотничьим, фартовым.
Собаку бравый генерал
Соседу в карты проиграл.
И с той поры, не зная счастья,
Любви, горячего участья
Зверь человеку не вверял.
И до могилы брата звал.
*
Мой старый пес, мой пес бесценный,
Ты верностью самозабвенной
Стяжал не славу, но покой. –
Зачем же бродишь воровато –
Иди, спасись любовью брата.
Или истай, как сон пустой,
У врат обители святой.
Так день за днем и час за часом,
Бродил, бесплотен и безгласен.
А настоятель не дремал
И вольным воли не давал,
Седой запрет не отменяя.
Кто отворяет двери рая? –
Господь. А ты – не господин.
Ударил колокол. Один.
*
Один и в поле. Знаю точно,
По что Создатель хмурит бровь.
И у людей не все порочно.
Есть бескорыстная любовь.
Душа по младости трепещет.
Как лист осиновый дрожит.
Умом же молодость не блещет
И за сокровищем бежит.
Со мной повсюду добрый гений.
Женить меня, вишь, он хотел.
Между стихов и песнопений
Мою он голову вертел:
"Ищи любовь поближе к дому!
Смотри, уйдет твоя к другому!"
Легко писать во цвете лет.
И в прозе выговорить "нет".
*
Я вновь у милого придела.
Промчались вёсны без числа.
Гляжу, лебёдушка взлетела,
Березка стройная взросла.
Прекрасен стан ее и крона,
Да не случится ей урона. –
Моей не тронув головы,
Мой добрый гений встрепенулся,
«Чудак, и ты не оглянулся!»
Я обернулся, но увы.
*
Увы, мой друг, тебе я предан.
Тебе, до кончиков страниц.
Мой старый бред казался бредом,
Но тени вышли из темниц
И видят свет. …………….
………………Ежевечерне
Зовут к молитве в этот час.
Ударил колокол. Для нас …
Вечор мы встретились, как прежде.
Дождь барабанил по трубе.
«Нет, если верен я надежде,»
То, значит, верен и Тебе.
Шел дождь, мы встретились сначала,
Сойдя с небес, скатившись с гор
В осенний вечер, вглубь квартала,
Перемежая разговор
Немой тоской: куда приткнуться,
Куда немедля окунуться! –
Вдвоем не видели окрест.
И под бездонностью небес
Мы жили заново, сначала.
Шел дождь, и влага проникала
До самых пор. И в каждый двор
Входили мы, ища приюта
Не от дождя, а для себя.
И зонтик я держал кому-то,
И не удерживал любя.
Мы в храм вошли, ища спасенья
Не от дождя – от преступленья,
Каким бывает счастье вдруг
Для посторонних, милый друг.
Ничто тебя не обещало,
Но заповедал нам Отец.
Увы, так не было сначала,
Но стало, стало, наконец …
Дождь перестал. Земля просохла.
Дворы пустуют. Разговор
Забылся. Минула эпоха.
А мы – родные с этих пор.
*
Однажды – ты была в отъезде, –
На ниве розного житья,
Я ждал тебя на прежнем месте.
И уж приняв, что мы не вместе,
Я думал так: любил ли я?
Как любят свет у двери мрака,
Как любят псы. Как та собака:
Ждала – жила, жила – ждала,
Собачьи очи проглядела
И до последнего предела
Собачью жизнь не избыла.
*
Среди зеленыя дубравы
Чернел главою величавой
Непостижимый исполин,
Постарше сказок и былин,
Мильон колец носил бы твердо.
Но неусыпная природа
Им положила свой предел.
И пегий пёс в дупле сидел.
Ничто ему не докучало.
С него клоками шерсть свисала.
Им прожит век. И в дубе том
Ему приснился Вечный Дом.
Вот старость глупая...
*
Наверно,
В дупло я тоже залезал.
К чему я вел? И вел усердно.
К чему я вам немилосердно
В чертоги путь не указал?
Так свято верим в Продолженье.
А звезд безмолвное крушенье?
Не продолжить нам бытия.
Увы, мой друг, любил ли я,
Как любят свет у двери мрака.
Как любят псы …
Не вижу знака.
Светает, поздно. - К чёрту грусть.
Я в синем небе растворюсь.
*
Как это близко и далёко.
Как это близко и высоко,
К созвездию Бродячих Псов
Звезда прибилась одиноко.
Упала звездочка с Востока
На чашу мерную Весов.
Я увернулся от венца.
………………………
Я удалился от ловитвы.
Слагать стихи, шептать молитвы.
Душою будто бы монах,
Закрылся в четырех стенах,
Зарылся в книги. Путь обманчив,
Разгадывать язык Ламанчи.
Я пел, как юный барабанщик, –
Он тоже вырос без отца, –
В пути меня окликнул мальчик.
И я признал в нем чернеца.
*
"Мой старый пес, мой пес бесценный,
Ты верностью самозабвенной
Стяжал не славу, но покой. –
Зачем же бродишь воровато –
Иди, спасись любовью брата.
Или истай, как сон пустой,
У врат обители святой."
Я слышал так – или иначе?
Но монастырь ведь был собачий,
Не посадили под замок.
И брата брат увидеть мог.
*
Картина маслом. Лукоморье.
Порублен лес. Построен град.
Какое деется мне горе,
Когда я молод и богат!
Хозяин жизни скоротечной.
Поборник речи просторечной.
Создатель прозы и стиха.
А в них - береза и ольха.
Еще в них есть Адам и Дева.
Свобода, в том или в другом.
Я возвращаюсь к теме Древа
И засыпаю крепким сном...
Душа летает, ветер носит.
Любовь моя о чем-то просит.
О чем - секрет, о чем - секрет.
А я, вернувшись из полета,
Ей пел про Красные Ворота,
Которых не было иль нет.
*
Дела любви увяли в розах.
Слова любви – цветистый шелк.
«Любовь моя, ты любишь», – розов.
«Прощай, увидимся ли», – желт.
Прости, она не виновата.
Прими ее с любовью брата.
Утешься, здравствуй и прощай.
Себе, себе лишь обещай.
*
Писать легко, сказать неловко.
Судьба – удача и воровка.
Нужда, притворство, мелкий бес,
Стихи, словарь на букву «С».
Свирель, ступени, сон, сознанье,
Соперник, совесть, состраданье,
Сума. – С умом ли будешь жить?
Свершилось – не о чем тужить.
*
Чего бегу – о том тоскую.
С кем был – не смею быть опять.
А Вам хотелось жизнь такую
На место жительства сменять?
Душа справляет новоселье.
А в подземелье – в подземелье
За все протекшие года
Скопилась талая вода.
Ее замкнули полубоги
В свои морозные чертоги.
А на земле все тот же Лель
Подул в весеннюю свирель.
Ах, было время, славный Палех
Меня сюжетом одарил.
Я с ним бродил в туманных далях
И птицу Счастье упустил.
Закрыта дверь – откроем дверцу
Усталому единоверцу.
И проведем от сердца к сердцу …
В полон душа моя взята,
Вся здесь – от уха до хвоста!
*
Вы возразите: «Это сказки!»
Недолго ждать уже развязки
Моей истории честной.
Я начал с осени – весной,
Зимою продолжал о лете,
С рассветом воспевал Луну.
И на оторванной манжете
Запечатлел: «Тебя одну …»
Недолго ждать уже развязки
Моей истории. Скажу,
Что приближаюсь к рубежу.
Что я скажу? – Что все прощаю
И ничего не обещаю,
Обетам Вашим вопреки.
А Вы попробуйте, дерзните:
Кольцо живое разомкните,
Когда оно – с моей руки.
*
Чуть свет, я вышел ненароком.
Стоял в неведенье глубоком.
И купол неба надо мной.
Откуда вечный непокой,
И в чем его первооснова?
Мне были явлены два слова.
Но след простыл. И ветер стих.
И я запамятовал их.
Я до звезды докинул взглядом.
А та прикинулась, что рядом.
А я вообразил, что ввысь.
И мы взаправду обнялись.
Обитель мирная чернеет.
Костер далекий пламенеет.
Пуста калитка. Темен лес.
Не достучаться до небес.
Кто ж подал знак – врата открылись,
Мой бог – они соединились!
Творец обманываться рад.
Две тени, милые друг другу,
Бегут по жизненному кругу
И по вселенскому летят.
*
Еще одно воспоминанье
Небрежно в памяти храня,
Рискну поведать на прощанье,
Затем что вспомнят и меня.
Один приезжий, иностранец,
По прозвищу... Купи-продай,
Завел приличный капиталец,
Преобразив наш тихий край.
Завел он замок и угодья,
Карету, длинные поводья;
Трезор, чубастый кобелек, Tresor – говорящая кличка: в переводе
Его сокровища стерег. с французского – клад, сокровище
Хотя давно известно в свете,
Его сокровища стерег.
Хотя давно известно в свете,
Что прячут в башне, что в подклете;
В какую цену стол и дом,
Кто ходит по цепи кругом.
Цепной же пес, Трезор, приятель,
Соседской сучки воздыхатель,
Понять хозяина бы смог.
Чудесный выпал вечерок!
К утру, хорош, явился барин.
На месте дом, сундук исправен.
Так чтоб закончить сей куплет,
Идет на двор, а цепи нет!
ЭПИЛОГ
Читатель мой! Мудрец, удачник,
Я угадал, Вы – не собачник?
Как я, конечно, не француз.
И не слыхал из первых уст:
«Adieu, mon cher!»
Но все же, все же …
Пора и нам прощаться тоже.
Прощайте. Краток наш союз.
Успел ли средствами баллады
До Вас донесть о том хотя бы,
Как много, мало жизнь люблю. –
Забудьте проповедь мою.
Забудьте стих. Начните сами:
«Под голубыми небесами …»
А дальше? – Будете в раю!
:)))))))))))))