Из тех тлеющих угольков,
Из почти остывших,
тех, что уцелели в тиши.
Сидя на берегу.
На песке.
Я развожу его.
О, одичало-голодный,
Мелкими ветками
Кормлю я его понемногу.
И губы его затёкшие,
Пену волны отирая,
Высушивая песок,
Губы вот-вот
проворчат.
Что-то про воду, колени,
про сырость такую.
А дальше
В нём стукнет.
И вновь.
Сердце огня шевельнётся.
Тук-тук тук тук-тук.
Дышит. Раскроется
Даже улыбка,
Белые зубы,
Язык заалеет!
И золотые коронки.
Пламени огоньки,
Что гирляндой
Запляшут.
Огонь. На берегу.
Не-для-кого.
Не затем, чтоб согреться.
Чтобы сказать кораблям,
Вот он, Огонь, что зовёт.
Нет. Не для этого Он.
Материк развлекая,
Светить своею тоской,
Вспоминая то, что оставил
Он там?
Нет. Не такие огни
Пламени этого.
Этой осмысленной песни!
Это огни, что свободны,
Что пляшут одни,
Сами собою довольны!
Потому остров,
И берег.
И чувствовать сердце,
Вместе с огнём оживая.
И вместе паря!
В Вечности, Мироздании, ночи,
Эти огни, как раскаты,
Грома и молний, и света!
Эти Огни как Миры!
Вот он, Огонь мой, что ярок,
Огонь, со мною что в паре!
И я танцую.
И берег!
Кромешной мглы посреди!