Князь заблудился на охоте.
Слезая нехотя с коня,
Досадно молвил он: «В чащобе
Лешак весь день водил меня».
В лесу едва запахло дымом.
Князь на просвет повёл коня,
Остановился перед тыном
И видит: около ручья
Дым, поднимающийся с пыла.
Толкнув плечом воротный створ,
Его здесь солнце ослепило,
Повёл коня в ветшалый двор.
Идёт и видит цепким взглядом,
Держа копьё наперевес,
Избу, колодец, а за садом -
Сарай и баню, и навес.
В саду, на взгорье невысоком,
Столб островерхий, а на нём
Смотрящий в небо серый сокол,
А отливает серебром.
Идёт князь дальше с видом мрачным,
Отягощённый думой той,
Что день сегодня неудачный:
- Пришёл, я вижу, в край такой,
Где вера предков не забыта,
Хранимы ревностно ещё
Обряды варварского быта,
Чтут Бога Рода горячо.
Давно ли князя выбирали
На вече жрец и смерды – мразь,
Жреца с поклоном прославляли,
Как будто он Великий князь.
Вдруг ветерок принёс прохладу,
А ветер - капельки дождя:
Невольно князь прибавил шагу,
Во двор заводит он коня.
- Уж не найду ли я здесь на лиха?-
Подумал он, услышав гром.
Тут из избы выходит тихо
Согбенный старец. Видит он
Встревоженного незнакомца,
Вдали над лесом – небеса,
Где закрывает туча солнце,
И тень сошла с его лица.
Пришельца старец просит живо:
- Зайди, охотник, гостем в дом.
Кивнув с достоинством учтиво,
Благодарит князь за приём:
- Благодарю, старик, я долго
Не задержусь. Конь отдохнёт,
С утра охотились без толку,
Возможно, позже повезёт.
Поднявшись на крыльцо резное,
Копьё он ставит у двери,
Взгляд старца чувствуя спиною,
Проходит сени, а внутри
Светлицы низкой с духом воска,
Пригнувшись, видит, что живёт
Старик светло, уютно, просто.
- Дань Богу Роду воздаёт, -
Подумал князь о седовласом,
- Хозяин с властью не в ладу,
Так, может, с ним покончить разом?
Да нет, пожалуй, подожду.
Наверно, он колдун особый,
Глядит и душу узнаёт,
А взором режет, что осокой.
Тут старец голос подаёт:
- Наверно, гость устал с дороги,
Прошу его я сесть к столу.
Зачем трудить напрасно ноги?
А сам я сяду здесь, в углу.
Сегодня праздник День Купалы,
Раскаты грома слышу я:
Перун бьёт в облачные скалы,
А сотрясается земля.
И вдруг ударил дождь по окнам,
Что ободрило старика.
В его колючем взоре блёклом
Зажглись два синих огонька,
На лбу разгладились морщины.
Князь удивлённо произнёс:
- Что, старец, весел без причины?
- Я рад, что в пору летних гроз
Леса, поля и звери, птицы
Сейчас умоются дождём,
Перун с небесной колесницы
Очистит дух земли огнём.
Я говорю, а гость с охоты.
Чем Велес наградил меня,
Прошу отведать, князь, с охотой.
Вот каша, мясо, хлеб, сурья.
Старик прошёл к ведру с водою,
Умылся там, к нему клонясь,
Холстиной вытерся сухою.
За ним последовал и князь,
И слышит он: «От сердца славлю
Тебя я Велес, что меня
Ты образуешь всё, и правлю
Тебе молитву в небеса...
Перекрестившись, князь смиренно
Прочёл молитву «Отче наш»,
А за едою постепенно
Его охватывал кураж:
- С утра не ел, проголодался.
Я видел сокола в саду
И сразу, старец, догадался,
Что ты отшельник и колдун.
- Я не колдун, а предсказатель.
Дают мне будущее знать
Бог и Земля - святая Матерь.
- Тебя не буду оскорблять,
Но ты ответь мне, предсказатель,-
Князь еле сдерживает смех,
- Кто я такой, что скажет Матерь?
- Ты, княже, беден, что не грех.
Тут нет секрета никакого:
На пальце перстень вижу я.
Изделье так, не дорогое.
Нужда измучила тебя.
Они обедали недолго
Под грохот грома, шум дождя.
Князь говорил всё чаще колко:
- Теперь послушай ты меня.
Сегодня праздник День Купалы,
А он уставом запрещён.
Ты, жрец, достоин лишь опалы
Не потому, что не крещён,
А потому, что ты деянье
Здесь сатанинское творишь.
Что скажешь, грешник, в оправданье?
Ответь по совести. Молчишь?
Я видел ночью прошлым летом,
Как вместе бабы, мужики
Купались нагишом под светом
Костров, горящих у реки.
То, жрец, бесовское купанье,
Христа язычники не чтут.
Я приказал, чтоб истязанью
Подвергли похотливый люд.
Как оставаться можешь в вере,
В которой чествуется блуд?
Уверен я, что в полной мере
Ты испытаешь страшный суд!
Сверши скорее покаянье,
Оставь языческих богов.
Глядит на старца в ожиданье.
- Я жизнь свою отдать готов
За древнерусскую идею.
Я жрец и смерти не боюсь.
За веру пращуров радея,
На Бога Рода я молюсь.
Обогащает Он мой разум.
Ты ищешь сущность в новизне,
Но ведь, наверное, ни разу
Не обращался к старине.
Что я язычник, это правда,
Язык мне даровал Бог Род,
И Он же Мир устроил ладно,
Где всё имеет свой черёд.
Есть и другие Боги, княже,
Его, Родителя, сыны.
Их чту, как Бога Рода, так же:
Они нам в помощь рождены.
Им и рождён для нас Купала.
Горя божественным огнём,
Сегодня, князь, так солнце встало,
Что будет ночь светла как днём,
Дух на полях - туманным, тёплым,
Как молоко, вода в реке,
И даже будет лес не тёмным.
В День этот, князь, везде
Народ воде, огню и небу
Дань отдавал и жёг костры,
Вёл хороводы, рад был свету
Любви до утренней поры.
Ведь знаешь сам ты, что немало
Бездетных жён, девиц и вдов.
Даёт надежду им Купала
Родить детей, узнав любовь,
Мужскую. Это ль не прекрасно!
Я вижу, княже, по глазам,
Что ты как будто безучастно
Относишься к моим словам.
Избу как будто бы тряхнуло,
Как близко, ярко за окном
Внезапно молния сверкнула,
И раскатился страшный гром.
- Ты зародил во мне сомненье,
Не прав, возможно, в чём - то я.
Продолжи дальше рассужденье,
А я послушаю тебя.
Но здесь замечу, предсказатель,
Что для бездетных женщин, вдов
Христос – Господь всего созидатель
Дал монастырский строгий кров,
Где и находят утешенье,
Кто не нашёл себя в миру
И посвятил себя служенью
В своё спасение Христу.
А блуд, ведомый плотской страстью,
Великим князем запрещён,
Везде преследуется властью,
Митрополитом осуждён.
Князь, посмотрев суровым взором
На предсказателя, умолк.
- Беседа может статься спором,
Но будет ли тогда в ней толк?
Позволь продолжить, князь. В июне,
В дни равноденствия, всегда
Любовь со светом торжествуют,
Грехи людей берёт вода.
Народу нужен День Купалы,
И убеждён я в этом, князь:
Детей бы скоро больше стало.
Скажу тебе я, не таясь:
- Ты, вижу, службой недоволен,
В твоих глазах блестит металл.
Ты прирождённый первый воин
И в услуженье быть устал.
Сказал бы ты: «Такая доля».
Тебе скажу: «Орлом летай»,
А монастырь – обман, неволя.
Жизнь в божьем промысле – вот рай.
- Сказать ты хочешь, предсказатель,-
Краснея, князь жреца спросил,
Что День Купалы Созидатель
Великой силой наделил?
- А разве князь не ощущает
Всем существом своим её?
- Я только слышу, как стихает
Гроза внезапная – и всё,
Но кое в чём с тобой согласен,
И хорошо, что мы одни.
Ведь разговор с тобой опасен:
Он страшной ереси сродни.
Опорожнив хмельную чашу,
Князь стал как будто ледяным.
- Старик, нам за беседу нашу
Не поздоровиться двоим.
Весьма, весьма любвеобильным
Великий князь Владимир был,
Царь византийский – дальновидным.
Узнав о том, что тот решил
Жениться на сестре – царевне,
Согласье дал на их союз
С условьем тем, чтоб верой древней
Не тяготилась больше Русь.
Великий блудник сам крестился.
Когда крестил он киевлян,
Над верой древнею глумился.
Не слушай, жрец, меня: я пьян,
Я согрешил, Господь, помилуй.
Ты, предсказатель, удивлён?
Народ крестил Владимир силой,
Но церковью он был спасён.
Что скажешь мне теперь на это?
- Скажу, князь. Вера не предмет.
Как невозможна жизнь без света,
Так и души без веры нет.
Христова вера, может, краше,
Блестят на храмах купола,
Но, согласись – она не наша.
Ты можешь выжечь лес дотла,
Но от корней деревьев снова,
Питаясь соками земли,
Взойдут побеги, и иного
Не может быть, князь. Так и с людьми.
И сколько б власть им Бога - Рода
Ни запрещала почитать,
Они дозреют до народа
И будут вновь ему внимать.
А вот, Владимиру принцесса
Была нужна не по любви.
Тут, князь, другие интересы -
Единовластные, свои.
Как император византийский,
Великий блудник возжелал
Всей Русью править. Сам крестился,
А люд мечом крестить он стал.
К тому же жречество от Бога
Всё обращалось к серебру,
А знанье – власть: жрецам дорогу
Открыла к княжьему двору.
- Всё, может быть, не так ужасно,
Как ты рисуешь, жрец. Ты прав,
Но не во всём. Ведь не напрасно
Владимир, нравственность поправ,
Крестить народ стал раньше срока
Без поучения тому,
Что лишь одно царёво око
Пришла пора иметь ему.
Врагами нашими теснима
Со всех сторон страна моя.
Единство ей необходимо,
А не удельные края.
Под властью сильного монарха
С единым Богом, пусть чужим,
С духовной властью патриарха
Мы земли наши отстоим.
Мне дорог мир в стране, и худо,
Когда удельные князья
Войною ходят друг на друга,
И нет на них руки царя.
- Владимир - князь был лицедеем,
А мать его – кровей чужих.
Где мог, он зёрна рабства сеял -
Они взошли: я вижу их.
Мир на предательстве непрочен.
В заморских странах короли,
Но то и дело власть их точит
Вражда бояр из-за земли.
Они на библии клянутся,
Что королям они верны,
А сами к высшей власти рвутся.
Так, сребролюбием больны.
- Сегодня Русь на переломе.
Ещё, возможно, нужен век,
Чтоб в нашем общем Русском Доме
С Христом был каждый человек.
Тебе бы надо, жрец, креститься!
Ты говорил – я слушал вздор, -
Князь встал и вышел из светлицы,
- Я за конём пойду во двор,
И жрец проследовал за князем
И, ослеплённый днём на миг,
Услышал: « Жрец, да ты опасен!
Ну что ж, пока живи старик».