В теплушки заносили сухостой
(дошкольников спасла дизентерия).
Работа не давалась. Зенки Рины
наполнились горючими слезами.
Сестра переживала: "Слушай, стой!
Смотри - как мастерски народ слезает,
а после - как возносится!" "То ж - дети!"
Их папа навсегда вернулся в строй,
хоть обещал им встретится в Ташкенте.
В Ташкент тащились месяц. Раз в два дня
давали кипяток и затируху.
Круглова размышляла, сзади рухнул
её мирок, родительский и Танин.
(Война пройдёт - потерю раздвоят).
Навстречу транспортировали танки,
диковинные пушки и "трёхтонки".
"За дело значит, Дуся, раз распят!" -
у старых баб - газетные трактовки.
В Ташкенте приютили земляки,
пристроив и в училище и в школу.
Круглова всё побаивалась шоблу
из мальчиков, шатающихся в парке,
но Таня - главарю их: "Замолчи!
Война пройдёт, пожалуемся папке.
А он тебе ремня, балбесу, всыпет!"
Что всех роднило? Гордость за мужчин
и вера в неминуемую сытость.
Кругловым пригождался гороскоп
при сдаче ненавидимых предметов.
Их тётка написала, мол, приедет,
забрать их, через месяц, может меньше.
Татьяне снился мамин голосок,
а Рине снился папин можжевельник.
Война скончалась в третий день недели:
"Прощай навеки, хлебный городок,
где мы его почти что и не ели".