В десятке километров бой,
Кому-то, может быть, последний…
Авдеевка навек с тобой,
Великой славы брат-наследник.
Смерть в битве, всё ж, не так страшна,
Нет места страху в той борьбе.
Ей силы отдаёшь сполна,
Чтобы не кланяться судьбе.
Ведь гнали в Бабий Яр людей
Или Освенцим душил газом
Мужчин и женщин, и детей,
Как скот на бойне, скопом, разом.
Конвейер смерти, как река.
В нём не вода – души людские.
Шли молча, об руку рука,
Шли трупы будто бы живые.
Я был в Освенциме потом…
О, нет! Бог спас – не арестантом.
Там, где царила смерть кругом,
Чрез годы, шёл я экскурсантом.
Гид польский тихо посвятил:
«Вот в этом месте была драма…
Мне трудно, дай мне Боже сил,
Ведь здесь погибла моя мама…
В преддверьях камер роковых
Была из досок раздевалка.
Женщин вгонял палач живых,
Следил, чтоб не была там свалка…»
«Одежду снять всю, shnel (знать быстро),
Сложить всё в стопку аккуратно.
Сюда, вот, кольца и монисто,
Потом возьмёте всё обратно».
Так выдал Шиллингер-палач,
Врал, подготовившись заране,
Чтоб упредить предсмертный плач,
Мол, надо искупаться в бане.
Во всём кривил фашистский гад –
На входе в тот Освенцим-ад
Кричал призыв: арбайт махт фрай*,
Отсюда, мол, дорога в рай.
Средь жертв тех, девушка была.
Она не верила в обман.
В балете жизнь её плыла,
Та девушка – Франческа Манн.
Все очень быстро, догола
Разделись, пряча верх и низ.
Лишь балерина всё ждала,
Чтоб начать танец вальс-стриптиз.
Жизни минуты сочтены
И обречённые смирились –
Пред Богом будто все равны…
Но вальс пред смертью! – Кому снилось?!
Танец вершила балерина,
Ей двадцать три то лишь всего,
Ни в чём, ни перед кем невинна,
Дочка народа своего.
Кружилась в танце безупречно,
Эсесовцев заворожив,
Раскрыла бюст и чудо-плечи
Под вальса песенный мотив.
Что думала Франческа Манн?
Ведь знала, что их всех ждёт смерть.
Закрыл ли разум страх-туман,
Знала ль, как с честью умереть?
Теченье страшных тех минут
Гласит – в ней крепкий дух бойца,
Факты упрямы – не соврут:
Был зов сражаться до конца.
Здесь явно таинство Творца –
Как он Франческу вдохновил
Огонь влить в девичьи сердца,
На смертный бой воздать им сил?..
Вот в танце снята вся одежда,
Туфель на тонком каблуке –
Её последняя надежда…
Вот он уже в её руке.
Не знал бросков танец-стриптиз!
Враг, провиденье не зови!
И получил фашист сюрприз –
Каблук в глазу, морда в крови!
Стирает кровь одна рука,
А пистолет то в кобуре!
Франческа «помогла» слегка –
Дева – стрелок, – в одной поре!
Девчонка! Пистолет в руке!
Что дальше?! Как с ним обращаться?!
Палец, случайно, на курке,
А к ней спешат, чтоб «разобраться».
Шиллингер с обликом звериным,
Был почти рядом, уже вот,
Он, как подарок балерины,
Две пули получил в живот.
К сатрапу тут же на подмогу,
(А там лишь пять шагов всего),
Спешит другой, но пуля в ногу
Остановила бег его.
Лишь пять секунд длилась борьба.
Вперёд! Не отступать ни шагу!
И вдруг возникшая пальба
Взбудила женскую отвагу.
А было ли в веках такое,
Чтоб голых женщин в бой вела
Девчонка, существо мало;е,
Тоже, в чём мама родила.
Оружие – лишь только руки
И зубы, что не так видны.
Но главное – к чертям все муки:
Без «но» – погибнуть все должны!
Один фашист лишился носа,
Чуть не отдал свой скальп другой –
Те, кто по плану «Барбаросса»
На мирный люд пошли войной.
Фашистов вон из раздевалки –
Преддеверья ада-душегубки.
Стояли девушки-весталки**,
Бескрылые… до слёз…голубки.
Их расстреляли в раздевалке
Чрез стенки и входную дверь.
Те, кто в истории на свалке.
А девы с нами и теперь…
Свою судьбу встречали стоя
И умирали обнявшись,
Богини праведного боя,
В сердцах людских теперь их жизнь.
* – ARBEIT MACHT FREI (нем)
– работа делает свободным.
** – целомудренные девушки.