Кто ему рассказал про неё небылицы?
Он решил для себя - этот пыл неуместен.
Что и взгляда ему от неё не добиться,
Ни к чему говорить о руке или сердце.
Он десятка не робкого, все это знают,
И за словом в карман не полезет с другими.
На неё только смотрит, украдкой вздыхая,
Восхищаясь глазами ее голубыми.
«Как к такой подойти? Пригласить на свиданье?
Взглянет, словно на вошь, или на смех поднимет
Я обычный, как все, а она – неземная!»
Только девочка эта совсем не богиня,
А живая! И чувствует, думает, плачет,
Верит в чудо, грустит и смеётся сверх меры,
И от глаз посторонних душевное прячет,
Возведя по периметру крепкую стену.
С ней легко говорить, можно даже потрогать,
То ведь не экспонат из музея искусства.
Он ее видит гордой, порою холодной,
И словами не станут высокие чувства.
Этой девочке первой никак не признаться,
Мама с детства расставила приоритеты.
Хочет губ его, плеч и ладоней касаться,
Засыпая, так часто мечтает об этом.
Может быть, он решится однажды под вечер,
Позовет выпить кофе в местечке особом...
А она с самой нежной улыбкой ответит:
«Я люблю теплый латте с ванильным сиропом».