Первые симптомы стали проявляться, когда девочке исполнилось полгода. Страшный диагноз так напугал отца, что он мгновенно исчез из их семьи, даже не попрощавшись. А мама начала борьбу. Оказалось, что спасти ребёнка можно, но шанс ничтожный. Шанс — это один единственный укол, который стоит больше ста пятидесяти миллионов. Сумма запредельная. Ясное дело, что таких денег в семье Каторжаниных никогда не водилось и никто их им не даст, а укол надо успеть поставить до того момента, как ребёнку исполнится 2 года. Потом всё. Юлька постепенно ослабеет и станет инвалидом, с очень коротким сроком жизни.
Мама — женщина сильная, объявила сбор средств, стучалась во все инстанции, ходила на прием к депутату, обращалась к людям через соцсети. Писала, звонила, требовала, просила, но за год удалось собрать только 450 тысяч. Этой борьбе она отдала все силы и незаметно сама сгорела от рака за 4 месяца, оставив Таню наедине с нерешённой проблемой.
Через неделю Юльке исполнится 2 года и помочь ей может только чудо. Таня не верила в чудо, но оно случилось. Нашёлся спонсор, готовый взять на себя все расходы. Больше никогда Таня не будет думать про бизнесменов плохо. Они тоже разные бывают.
— Татя, — прогундосила Юлька забитым носом, и Таня вспомнила, что забыла зайти в аптеку за аспиратором. Если не отсосать слизь из носа, Юлька может задохнуться. Глянула на часы. Успеет, аптека закроется только через час. Таня накинула на плечи кофту и вышла из квартиры.
Входную дверь Марь Пална на ключ не закрывала. Боялась, что помрёт в закрытой квартире и сгниёт, пока её найдут. Таня об этом знала, была предупреждена соседкой, потому звонить не стала, просто толкнула дверь и вошла. По ушам ударил темпераментный диалог сериальных персонажей.
— Марь Пална, — громко крикнула Таня, рассчитывая перекричать телевизор и преодолеть глухоту старушки.
— Ааа… Танечка, — неожиданно соседка вышла из кухни, вытирая руки о замусоленный передник. — Чего орёшь, как оглашенная?
— Марь Палн, приглядите за Юлькой, я в аптеку сбегаю.
— А чёж, и пригляжу, иди, милая, иди. — Старушка направилась шаркающей походкой навстречу к Тане, помахивая при этом костлявой рукой в направлении выхода. — Только не задерживайся, а то у меня пироги в духовке уже румянцем покрылись, как бы ни сгорели.
— Я быстро, минут десять от силы.
Таня сбежала по ступенькам. Уже стемнело. Птицы смолкли, попрятались в ветках деревьев. Из окна на третьем этаже, где живёт молодая супружеская пара, Ирина Муравьёва поёт голосом Жанны Рождественской: «Эту боль перетерпя…» Перетерпя… Разве есть такое слово в русском языке? Нет, и никогда не было. А в её жизни есть. Она терпела, сначала ухаживая за больной матерью, потом за больной сестрёнкой. Неужели её «перетерпя» наконец закончится.
Таня пулей влетела в аптеку, в которой топтался у витрины только один единственный посетитель, она и внимания на него не обратила. Сгребла сдачу, всунула в пакет аспиратор и выскочила на улицу. Совсем темно стало, посмотрела на небо — сколько туч на горизонте, и все плывут напролом прямо на неё. Ого, похоже, сейчас громыхнёт. Только подумала и услышала далёкий раскат. Надо поторапливаться, Юлька пугается грома, плачет, а у неё окно раскрыто настежь. Глухая Марь Пална вряд ли расслышит дальнюю канонаду.
Старый дуб зашептал застрявшим в листве ветром. «Тишшше… тишшше…», — просило уснувшее дерево. Воздух наполнился запахом прибитой дождём пыли и терпким ароматом дубовых листьев.
А ветер всё сильнее, шелест всё громче. Яркая вспышка и боль такая, что слёзы фонтаном. Крикнуть не успела, горло пережали стальные тиски. Со звёзд прямо на землю блестящими светлячками посыпалась штукатурка. Огромной увертюрой загремела экзотическая музыка. Цветы, как леденцы на палочке. Захотелось лизнуть. Жираф, подкравшись сзади, сжевал влажными и мягкими губами олеандр, торчащий из её волос. «Мур-мур-ррр-ррр», — заурчал в меховой гриве лев. — «Ррррррррррррр…».
Отрывок из детектива Елены Касаткиной "Крысиная ненависть". Публикуется на Литрес, Ридеро, Амазон