В эфире стучит метроном для народа,
Он будто бы сердце внутри Ленинграда,
С утра, целый день, до слепого заката.
Под стрелки часов, убегавшего счёта.
Блокадное сердце стучало тревожно,
И билось быстрее в воздушной тревоге,
Вкруг бомбы взрывали: дома и дороги,
И люди бежали туда, где надёжно.
Пустые квартиры впустили бездомных.
Смотрели на лица чужие портреты,
Ютились в пороге мужские штиблеты.
Повеяло холодом тяжким из комнат…
Буржуйка согрела людей и портреты.
Горели в огне: старый стол, табуретка,
Древесные ветки, буфет и кушетка.
Оконные рамы, мужские штиблеты,
Вскипел на печурке запачканный чайник…
По граммам разложенный хлеб на бумаге.
Вновь голод задергал желудок во мраке.
Тихонько в руках задрожал подстаканник.
Как долго стучит метроном для народа,
Пульсируя сердцем внутри Ленинграда.
Живые, надеются: рухнет осада.
Умершие, знают, глядя с небосвода.
Вдруг радостный голос раздался в эфире:
Прорвали блокаду! Прогнали фашистов!
Пусть знают о подвиге все в этом мире,
Как выстоял город, назло всем нацистам!