В общаге, как в консервной банке,
Напичканы скрипучие кровати,
Удобство – как по лужам санки,
А грация – верблюжьей стати.
Смрадит на кухне, задувает
Меж косяков и меж оконных стёкол,
А чёрный – прусака перегоняет,
Мастеровой, как Финист ясный сокол.
Простыла дверь, и окна облысели,
Шпинат с окурками – перемешался,
А потолки – луною поседели –
Как Гуинплен от горя рассмеялся.
Обшарпанные стены обтрясают,
Пирог слоёный краски и побелки,
И перхотью прохожих посыпают –
Как двор скорлупками певуньи белки.
Се бытие новатора, героя,
Строителя и миллионов прочих,
Играя – называем жизнь игрою,
Или сыграв – другую напророчим?
Обидно, за отцов и наших дедов,
Влачащих мутное существованье,
К великим – совести полпредов
Направить, для немого назиданья.
Но, как сказали: до царя – далёко,
До Бога – высоко, куда бы деться?
И так тоскливо, одиноко,
Становится, порой, на сердце.
Я не надеюсь, что проснётся
Сознание у получеловека –
Полупортфеля, остаётся:
Молиться до скончанья века.
12. 02. 08.