Приходилось ли вам, уважаемый Читатель, испытывать состояние открытия давно и безнадежно забытого поэта? Вдруг, как по мановению волшебной палочки, перед вами возникает старая, зачитанная книжка, дарящая совершенно другой образ того человека, который был давным-давно тщательно (как окажется позднее) изучен, и, увы, также тщательно забыт, задвинут в самые дальние уголки памяти новыми модными именами. Сегодня таким случайным открытием для меня стал Михаил Светлов, автор хрестоматийной «Гренады», которую все без исключения люди старшего поколения изучали и помнили всю сознательную жизнь, начиная со школьной скамьи. И образ этого поэта неожиданно предстал куда более значительным, интересным, многогранным, умным, острым, приобрел неожиданную рельефность, человеческую выпуклость, куда боле яркую, чем у Светлова раннего, сформированного и выхолощенного советской системой школьного образования.
И вот оно, чудо открытия!
В своей книге «Путевой журнал писателя» Павел Антокольский вдруг подсознательно вспомнил о встрече с Михаилом Светловым в 1939 году на премьере его новой пьесы «Двадцать лет спустя».
«Он действовал и вел себя так, как ему было свойственно с юных лет, как свойственно настоящему поэту испокон веков. — Писал Антокольский. — Весело и непритязательно шутил и флиртовал с юными исполнительницами. И, конечно же, острил! Острил напропалую и невпопад: Светлов был в своем репертуаре. В нем не было и тени рисовки, но было ощущение своей исключительности».
Как любой, по-настоящему творческий человек, Светлов определился в поэзии далеко не с первых шагов и не с первых стихов, хотя памяти о гражданской войне на Украине хватило Светлову на всю жизнь.
В 1919 году юный романтик, увлеченный революцией, был назначен заведующим отделом печати Екатеринославского губкома комсомола. Тогда же появился у Мотла Ароновича Шейнкмана говорящий псевдоним — «Михаил Светлов».
В 1920 году записался добровольцем в Красную армию, принимал активное участие в Гражданской войне. Недолгое время жил в Харькове, откуда в 1922 году переехал в Москву.
Тяжелые лишения терпя,
Мы Золушку подняли из тряпья,
Тела и души ветер колебал…
Скорее, Золушка! Не опоздай на бал!
Нашли мы под Житомиром в бою
Потерянную туфельку твою.
Окружены, мы знали, что умрем,
Чтобы мальчик с пальчик стал богатырем.
Первый сборник стихов «Рельсы» вышел в 1923 году в Харькове. За ним последовали сборники — «Стихи» в 1924 и «Корни» в 1925 году. В 1927—1928 годах Светлов учился в МГУ ("На скромную стипендию едва ли, когда-нибудь так пышно пировали):
К моему смешному языку
Ты не будь жестокой и придирчивой —
Я ведь не профессор МГУ,
А все лишь
Скромный сын Бердичева.
Знаменитое стихотворение Михаила Светлова «Гренада» («И у меня появилась шальная мысль: дай-ка я, назло Авербаху, напишу какую-нибудь серенаду из жизни испанских грандов»), написанное в 1926 году, прошагало с поэтом через всю жизнь. Стихи были положены на музыку многократно — усилиями 20 композиторов разных стран.
31 декабря 1926 года Марина Цветаева писала Борису Пастернаку: «Передай Светлову, что его Гренада — мой любимый — чуть не сказала: мой лучший — стих за все эти годы. У Есенина ни одного такого не было. Этого, впрочем, не говори, — пусть Есенину мирно спится». Не прошло и десяти лет, как «Гренада» стала военной песней на Пиренейском полуострове в годы гражданской войны в Испании.
Хотя стихотворение Светлова на самом деле написано двухстопным амфибрахием и стихов в его строфе не четыре, а восемь (во всех авторских публикациях воспроизводится именно такая разбивка, известная в русской поэзии, например, по «Цыганским песням» А. К. Толстого), у современников размер «Гренады» вызывал ассоциации с немецкой романтической поэзией. И, поскольку в литературных кругах было хорошо известно увлечение Светлова поэзией Г. Гейне, его «Гренада» воспринималась как заявка на роль «красного Гейне».
Между тем литературоведы отмечают в светловской «Гренаде» обращение с ритмом, характерное как для модернистской поэзии, так и для русского песенного фольклора, частушки.
Примечательна предыстория появления «Гренады». В годы Первой мировой войны были широко распространены лубочные открытки художника Александра Алексеевича Лаврова, изданные Никольской общины Российского общества Красного креста с двух- четырех строчными стихами, популярными в народе, например такими:
Для борцов-героев
в молодых руках
вырастает стопка
конченных рубах.
(Открытка «Швея»)
Зимний холод, летний зной,
все снесет наш часовой.
(Открытка «Часовой на посту»)
Взгляд сестрицы - утешенье
после жаркого сраженья.
(Открытка «Медсестра»)
Ну и конечно, на одной из открыток были опубликованы строки известной солдатской песни:
Прощайте, родные,
Прощайте, друзья,
Прощай, дорогая
Невеста моя.
Именно об этой песни сохранились воспоминания Зинаиды Гиппиус в «Синей книге» — записных книжках петербургского дневника военного времени.
Возможно, что Михаил Светлов не читал «Синюю книгу» Гиппиус, однако внимательный исследователь, занимающийся историей «Гренадой», может обнаружить там эпизод, заслуживающий пристального внимания. В дневниковой записи за июль 1916 года Гиппиус рассказывает, как она следила из окна за бесконечной колонной солдат, уходящих на германский фронт:
«Справа, из-за угла огибая решетку Таврического сада, выходили стройные серые четырехугольники солдат, стройно и мерно, двигались, в равном расстоянии друг от друга, — по прямой, как стрела, Сергиевской — в пылающее закатным огнем небо. Они шли гулко и пели. Все одну и ту же, одну и ту же песню. Дальние, влево, уже почти не видны были, тонули в алости, а справа все лились, лились новые, выплывали стройными колоннами из-за сада.
Прощайте, родные,
Прощайте, друзья,
Прощай, дорогая
Невеста моя...
Так и не было конца этому прощанью, не было конца этому серому потоку. Сколько их! До сих пор идут. До сих пор поют».
Однако строки эти безусловно были известны автору «Гренады», так как песня была чрезвычайно популярна в период первой мировой войны, и почти дословное совпадение с первыми двумя строками светловского «Прощайте, родные / Прощайте семья», вероятнее всего было намеренным желанием создать новую солдатскую революционную песню, герой которой не оторван от родного дома, от привычной жизни и возлюбленной силой обстоятельств, а уходит сам, чтобы осуществить свою заветную мечту. Нужно признать, что песня получилась.
Дальнейшая судьба Светлова складывалась драматично: поэта раздражала неискренность событий, происходящих после революции, он разочаровался в ее «идеалах».
Согласно документам НКВД (подлинным или сфабрикованным) , в 1927 году Светлов поддерживал Левую оппозицию (группы Троцкого), вместе с поэтами Михаилом Голодным и Иосифом Уткиным, участвовал в издании нелегальной оппозиционной газеты «Коммунист». После обучения в МГУ на протяжении ряда лет Светлов преподавал в Литературном институте, реализуя свои творческие возможности не только в качестве поэта, но и драматурга.
Пьеса о колхозной жизни «Глубокая провинция» (1935) была раскритикована в «Правде» и снята со сцены. В годы Великой Отечественной войны с 1941 до 1945 год Светлов был корреспондентом газеты «Красная звезда» сначала на Ленинградском фронте, затем работал во фронтовой печати 1-й ударной армии Северо-Западного фронта (стихотворения «На разгром врага», «Героический штурм»), в газете 34-й армии Первого Белорусского фронта. Наиболее известное из военных стихотворений — «Итальянец» (1943):
Черный крест на груди итальянца,
Ни резьбы, ни узора, ни глянца,
Небогатым семейством хранимый
И единственным сыном носимый…
Молодой уроженец Неаполя!
Что оставил в России ты на поле?
Почему ты не мог быть счастливым
Над родным знаменитым заливом?
Я, убивший тебя под Моздоком,
Так мечтал о вулкане далеком!
Как я грезил на волжском приволье
Хоть разок прокатиться в гондоле!
Но ведь я не пришел с пистолетом
Отнимать итальянское лето,
Но ведь пули мои не свистели
Над священной землей Рафаэля!
Нет! Тебя привезли в эшелоне
Для захвата далеких колоний,
Чтобы крест из ларца из фамильного
Вырастал до размеров могильного…
Я не дам свою родину вывезти
За простор чужеземных морей!
Я стреляю — и нет справедливости
Справедливее пули моей!
Никогда ты здесь не жил и не был!
Но разбросано в снежных полях
Итальянское синее небо,
Застекленное в мертвых глазах…
В архивах сохранилось удивительное письмо командования воинской части №30613, в которой служил Светлов в адрес Матвея Блантера с просьбой сочинить песни на военные стихи Светлова, которые несомненно станут строевыми и войдут в боевую историю воинской части. За боевую работу в годы Великой Отечественной войны Михаил Аркадьевич Светлов был награждён двумя орденами Красной Звезды, медалями. Военная тематика представлена в поэзии Светлова не только «серьезными» стихами нравственного звучания, но и шуточными песенками (вспомним фильм Эльдара Рязанова):
К застенчивым девушкам,
Жадным и юным,
Сегодня всю ночь
Приближались кошмаром
Гнедой жеребец
Под высоким драгуном,
Роскошная лошадь
Под пышным гусаром.
Поэтическое дело Светлова было простое, мастеровое, будничное, грустное и веселое одновременно. «Работал он истово, но отлично умел ничего не делать и совсем не горевал по этому случаю. Я утверждаю, — продолжал Антокольский, — что Светлов был самым обаятельным из всех людей, встреченных мною в жизни». А наиболее точное поздравление было написано Вениамином Кавериным по случаю 60летия Светлова: «Я завидую тому, что Вам ничего не надо. Есть нечто величественное в том, что Вы никодга не торопитесь и ничего не требуете. Все — для поэзии, ничего для себя…».
Блистательно характеризует Михаила Светлова поздравление Матвею Блантеру в его торжественный день — полувековой юбилей:
Муза, в композитора влюбленная,
Так сказала, рюмок пять хватив:
«Мотя — это слово сокращенное,
Полностью оно звучит — Мотив!»
Мотив Исакович! Уже немало лет,
Как дружат композитор и поэт!
Ты три десятка лет, как хлебом-солью,
Меня встречаешь до-ре-ми-фасолью!
Внимай, мой друг, моим словам простым:
Хоть много лет один, как рыба, бьешься,
Напрасно ты себя считаешь холостым —
Ты с Музыкой вовек не разведешься!
Ты с ней живешь не первый год на свете,
У вас растут талантливые дети,
И в день, когда тебе полсотни лет,
Ты передай им от меня привет!
4.12.1953 М.Светлов
Как нельзя лучше передают остроумие Светлова его эпиграммы на известных писателей числом тридцать, опубликованные в книге «Альбом. Музей друзей (Рамы и эпиграммы)» С. Орлова и М. Дудина, 1961 года, где карикатуры нарисовал Игин Иосиф Ильич, а забавные с глубоким смыслом сопроводительные тексты придумал Михаил Светлов. К моим любимым можно отнести:
С. Орлов и М. Дудин изображены в виде атлантов, поддерживающих карниз. Под рисунком эпиграмма М. Светлова:
Для украшения портала
Поэтов только не хватало.
Поэт Леонид Мартынов в рабочем костюме художника, стоит, опираясь коленом на стул с листом бумаги «стихи» в левой руке и с перьевой ручкой - в правой. Под рисунком эпиграмма Светлова:
Поэт от слова внятного
Идет путем обратным,
Чтоб из всего понятного
Все сделать непонятным.
Павел Антокольский изображен в виде Мефистофеля, сидящего на стопке книг: Переводы / Поэмы / Оды / Стихи. Под рамкой эпиграмма М. Светлова:
Искусства путь извилистый и скользкий
Художник дань фантазии воздал —
Скульптуру создавал М. Антокольский,
П. Антокольский занял пьедестал.
Три писателя (А. Казанцев, И.Ефремов, В. Немцов) тянут за собой бочку с выплескивающейся водой и с книгами по сюжету картины Перова «Тройка». Внизу эпиграмма М. Светлова:
Писатели не только воду
Обязаны вести народу
Поэтесса В. Инбер в костюме шоколадницы, несет перед собой книги, перевязанные лентой, по сюжету картины Ж.Э. Лиотара «Шоколадница». Внизу эпиграмма М. Светлова:
Где восторженный пыл вдохновения?
Эпиграммы, они только баловни.
Очень просится стихотворение:
Посвяти меня Вере Михайловне.
Писатель Юрий Олеша сидит на стуле с овальной спинкой, в позе нога на ногу, обхватив колено руками (руки сложены «в замок») по портрету Достоевского В.Перова. Внизу эпиграмма М. Светлова:
Невеселая это работа
Инсценировать «Идиота».
На фоне пылающего многоэтажного дома изображение Е. Долматовского с трубкой в зубах, с ручкой в левой руке и с вытянутой вперед правой рукой и надпись по плакату Д. Моора «Ты подписался добровольцем?»:
Ты подписался на «Добровольцев»?
Под рисунком эпиграмма М. Светлова:
Поэту за такую тему
Я стал бы дифирамбы петь,
Когда б он взял свою поэму
И трижды сократил на треть.
Шарж на Михаила Светлова по картине Леонардо да Винчи «Джоконда». Светлов в образе Джоконды в темной накидке.
Под портретом черными чернилами рукой М.Светлова эпиграмма И. Игину:
Я, в искусстве правду любя,
Убедился сегодня снова —
Как приятно после тебя
Видеть Репина и Васнецова!
Незадолго до смерти осенью 1964 года Михаил Светлов подготовил к печати малюсенький сборничек стихов «Сорок лет моей лирики», в который отобрал важнейшие сорок стихотворений, отражающих его сложную и многоплановую биографию. Стихи о «Гренаде» поэт намеренно в сборник не включил. Книга увидела свет в издательстве «Советская Россия уже в 1965 — после ухода поэта:
В этой бешеной круговерти
Я дорогу свою нашел.
Не меняюсь я, и к бессмертью,
Я на цыпочках подошел.
Мне не можется на рассвете,
Мне б увидеть начало дня…
Хорошо, что живут на свете
Люди любящие меня.
Михаил Светлов ушел от нас, не просто выполнив свой поэтический долг, но побудив живущих задуматься о сути и смысле этого поэтического долга:
Я радость добывал, и есть усталость,
Но голос мой не стих и не замолк,
И женщина счастливой оставалась,
Я был поэтом, выполнил свой долг.
http://stihi.ru/2024/02/23/5524