протрезвленный последним закатом, в небесах заполняю графу. я не стал палачом и пиратом, и рекламным агентом ( тьфу-тьфу!). пред буржуями бисер не сыпал, не копил про запас серебро. и не так уж я много и выпил, чтобы шум поднимать на бюро. но зато, от ума иль печали, как волчонок, роняя слюну, научился глухими ночами задушевно скулить на луну. словно с этой красой бледноликой я от древности связан судьбой, словно часть моей сущности дикой она пО небу носит с собой. и глядит на меня, не мигая, та частица моя в вышине. до непрошенных слез дорогая, до беспамятства нужная мне.
полнолуние. полночь. поземка. загулявший февраль во хмелю. я скулю независимо громко, чрезвычайно бесстыже скулю. так жестоко в иные моменты мой скулеж зависает в окне, что рекламные стонут агенты, разметавшись, как дети, во сне. их красивые лица помяты ( это я, это я виноват!)...
кстати, все палачи и пираты в полнолуние вовсе не спят.
( из сборника " Маятник")