Копай-городская ватага всё свободное летнее время проводила за рекой. Открытый солнечному ветру лиственный лес светло встречал неуёмное братство. Вброд, а где почти посуху, неугомонное мальчишеское племя переходило мелководную тихую Тару и, — здравствуй, земля обетованная!
На берегу никто не рыдал, не заламывал рук, в страхе оборачиваясь на тьму Египетскую, бодро и весело шли навстречу неизведанным приключениям. Разве что Бориска, на самое краткое мгновение, с печалью вспоминал погубленные плетёнки, моргал повлажневшими глазами и, не желая превращения в соляной столб, нагонял племя молодое, колено Иваново.
Первым делом заходили в согру: прибрежные густые и местами непролазные заросли кустов чёрной и красной смородины, дикой малины и черёмухи. Мудрая природа каждой ягоде отвела своё время. Наверное для того, чтобы ребята вдоволь полакомились перед долгой сибирской зимой.
Согретая июньским солнцем, на поляны и косогоры первой высыпает всеми любимая земляника. Потом приходит черёд красной смородины. Мальчишки ловко и бережно, согнув пальцы грабельками, берут мягкие ягоды, сбившиеся в гроздья, и с ладони отправляют в рот, слизывая оставшиеся языком.
А через неделю и черную смородину ждёт та же счастливая участь. Раздвигая упругие раскидистые ветви с бледно-желтыми, слегка пушистыми молодыми побегами и душистыми листьями, сборщики подати, теми же грабельками, подцепляют кисло-сладкую крупную ягоду.
Сладкую дикую малину, черёмуху, шиповник… И так по очереди, до конца лета… А сколько раз добрая и бездетная Валя Леонова угощала Бориску с товарищами лимонадом из этих ягод. Где теперь напиток такой найдёшь?..
На всю жизнь запомнил Бориска хруст сухих веток за спиной, медвежий рёв, и лапу на плече! Отпрянул в испуге от такой неожиданности и услышал дикий смех Сашки Чернозубцева. Безмерно довольный своей идиотской выходкой, ещё более гордый искусным перевоплощением в хозяина тайги, сотоварищ заразил безудержным смехом всю ватагу. Эти пожиратели малины с измазанными лицами напомнили танцующих вокруг пыточного столба индейцев… Впрочем, вскоре и сам Бориска, подняв над головой окровавленную руку с томагавком, а в другой держа скальп Чернозубцева, заливался хохотом. Сашка, озадаченно потирая темечко, ретировался к ещё не объеденным медведем соседним кустам.
Утолив охотку, шли в берёзовый лес. Редкое вкрапление трепещущих даже от лёгкого дуновения желтовато-белых с зеленоватым оттенком осинок сменялось высоченной тёмной елью с раскидистыми лапами, которые надёжно прятали мощные корни. А ещё дальше, за расщепленным молнией сухим стволом, мрачным и одиноким, расположился лагерь следопытов.
Несколько вигвамов-шалашей окружали плотным полукольцом небольшое кострище. Ватага следопытов, опасаясь тюркско-говорящих индейцев из соседних аулов, мстительных и кровожадных, охочих до местных угодий бледнолицых, на подходе к становищу укрылась среди невысоких молодых берёзок. Теперь дело за ловкими невидимками-пластунами. Двое опытных разведчиков не мешкая выдвинулись вперёд, охватывая с флангов место предполагаемой засады. Вернулись быстро и во весь рост, — пришлые аборигены не обнаружены!
Сегодня старейшины племени запланировали возведение большого вигвама. Костровой отправился за валежником и сухостоем, остальные по тройкам разбрелись по сторонам света. Бориска и братья Митяевы двинулись на север. Не на северный полюс, как хотели бы братья-погодки, а на поиск длинных и желательно ровных жердей.
Бориска, поигрывая кованым томагавком, внимательно читал следы. Братьям же поручил высматривать строевой лес. Намётанному и острому взгляду открывалась библия леса. Не от сотворения, конечно… Так далеко мог заглянуть только Зоркий Сокол, но глаза Парящего Орла сегодняшний день видели насквозь, вплоть до уютной норы подслеповатого крота. Ничего тревожного Парящий Бориска не прочёл. Пара вылинявших зайцев метнулась около часа назад в сторону границы с Омской областью; сонная сова уронила перо из правого крыла, впрочем, для левши это не урон… Чтение книги Бытия прервал свистящий шепот старшего Митяева: нашли!
Тридцать-сорок стволов молодых берёз стояли, то ли побитые морозом, то ли оставленные грунтовыми водами. Мёртво опустив сухие плечи, они умоляли забрать их из проклятого места. Топорик передавали из рук в руки, так работа шла быстрей, приготовили шесть жердей, каждому по две, и, покряхтывая по-бурлацки, двинулись восвояси.
Остальные стороны света оказались не менее покладистыми: жердевой голод строительству не грозит, — подвели итог сидящие у костра старейшины. Лица их лоснились от выпитого чая, от солнца и от довольства собой. Руководить та ещё наука!..
Командированные, прихватывая горячие железные кружки кончиками пальцев, уселись со строгими лицами перед слабым костерком. Дуя на горячий чай, осторожно, чтобы не обжечь губы, Бориска небольшими глотками стал вкушать напиток свободы. Напиток отдавал горьким дымком, но был сладок и кружил голову… Это Парящий Орёл в горячем воздушном потоке поднимался в небо… Высоко, высоко…
23.02.2024