* * *
У воды тяжёлые крылья, она
поднимается ночью со дна,
память моя и вина
поднимается ночью одна
и горит на лице окна.
* * *
Люди с пустыми глазницами
преследуют сны во мне,
люди с оторванными птицами
бредут за мной в тишине,
я им кричу: отстаньте!
и голос мой, кстати,
похож на безмолвный огонь,
на ветер с его “ого-го”.
* * *
Воздушно-капельное,
мшисто-лишайниковое,
как вчерашние щи,
где яблоня — это не просто “апфельбаум”,
а нечто трудновоскрешаемое —
особенно, если дожди,
переходящее в стон и морось;
горлица ухает, как сова
или как знакомый мой уроборос,
снова сующий свой нос в слова.