С детства, с тех пор как особая утренняя прохлада и свечение первых листьев посылали меня в толчею писчебумажных лавок накупать про запас тетрадки в линейку и в клетку, для черновиков, для нот, для рисования, ластики и перья, промокашки, синие чернила и цветную тушь, обложки и наклейки для учебников, с тех пор как первый журавлиный клин и первые пробные полеты молодых ласточек призывали меня точить карандаши и раскладывать белую бумагу по отсекам папки, которую я свято хранила с первого класса и которой дорожила тем больше, чем старше и скрипучее она делалась, с тех пор как первый спелый виноград и первая айва давали мне знак наглаживать форму, готовить ленты для кос, упаковывать в портфель хромой циркуль и поцарапанные угольники, — с тех самых давних пор для меня приход осени знаменует приход Нового года. Настоящий Новый год — мишурная ночь с необходимостью веселья, с докучливой точностью и ностальгическими претензиями — меня всегда раздражал, и я просто пережидала, пока уляжется этот глупый праздник и возобновится обычное и разумное течение дней. Тогда как начало осени: его особый воздух, его странствующие листья, новые, им рожденные чувства, — всегда казалось мне гораздо более естественной цезурой в том стихотворении, которое бесконечно повторяется временем, самой удачной минутой для глубокого вдоха — и горького вздоха, и нового глотка воздуха, позволяющего идти дальше. И вот теперь, спустя много лет после школы, теперь, когда я держу экзамены только сама перед собой и напрасно жду сама от себя каникул, — и теперь те давние ощущения не потеряли остроты. Приятным волнением отдается во мне вид пирамид из простой и цветной капусты на рынках, монументов победы из перцев и ароматных яблочных мавзолеев. Меня натягивает струной яростный багрянец плюща, неожиданность прозрачных от сияния листьев, крыши, припорошённые поутру холодными, пока еще недолговечными драгоценностями, и я чувствую, я знаю: вот, сейчас, конец всему и начало, хватит сожалений, еще можно подвести черту и родиться заново. В воздухе как бы носится запах свежеотточенных карандашей и белой бумаги, кажется, что мысли потекут легче в новом году, а удачи будут сами срываться с кончика пера в наступающем времени. И со всегдашней безраздельной верой, и со всегдашней неувядающей надеждой я подвигаю свой письменный стол к окну, поджидая слова и снега.