В те дни, когда я, нищий, праздно бродил по улице,
Мимо дворца, через виноградники, где бьют ароматные фонтаны,
Стоя возле золотого киоска, мне выпало встретить
Та, для которой мое сердце стало больше, и я не мог отвернуться.
Долго мои глаза смотрели на пиршество ее красоты, свободно насыщаясь.;
Как я мог не любить ее, которую могли бы обожать ангелы!
Но, наконец, устав от моего разглядывания, она отвернула голову.;
И все же я увидел, как задрожали крупные жемчужины, которые она носила на шее.
Обе щеки были цвета морской раковины, а вокруг влажных губ
Изобразил улыбку, которая задержалась с любовью, как отблеск звезд на море;
Ободренный, я упал на колени и поцеловал кончики ее пальцев.,
И умолял ее, и молился о том, чтобы я стал ее рабом.
Я был смуглым, со смуглыми чертами лица, но все еще миловидным по форме.;
Мои длинные черные волосы блестяще спадали на шею и голову;
Мои большие черные глаза блестели, и у меня была непринужденная грация.
Это превращало королевскую мантию в мое рваное одеяние красного цвета.
Я приковал девушку к себе, я не хотел отпускать ее;
Она сказала, что ее зовут Евдокия, что Йорги - ее отец;
Я сказал, что я Деметрий, подлый нищий,
Но в горниле любви моего сердца разгорелся плавкий огонь.
Ее чувственные длинные темные ресницы нависли над мечтательными глазами,
Как два грозных облака, балансирующих над прозрачными глубинами;
Как крылья перелетных птиц на фоне туманного неба;
Как лепесток пыльцы цветка, когда он спит.
Все ее одеяние было расшито тончайшим золотым кружевом.;
Бриллиант в ее тюрбане сиял, как глаз.;
Белое платье более чем наполовину открывало идеальную фигуру,
И ее пояс, пристегнутый кинжалом, подчеркивал форму одежды в ее поясе.
На мой взгляд, она подарила мне свои темные глаза, в которые можно заглядывать и мечтать;
И я казался тем, кто перегибается через тонкие перила моста,
И думает, и задумчиво смотрит глубоко вниз, в поток,
Пока вокруг сгущаются сумерки и преобладают звезды с блестящими крыльями.
После этого я ежедневно встречал ее на дорожках дворцового сада,
И она всегда выходила мне навстречу и широко открывала ворота,
Часто упрекая, часто улыбаясь моим минутным задержкам,
И подносят изысканные яства в золотой чашке и на блюде.
Я, ее любовник, был нищим, но она все равно любила меня.;
Будь я Гаруном Аль-Рашидом, она не смогла бы любить меня сильнее.;
Пока она шептала, на моих губах и в моих глазах она произносила мое имя поцелуями,
И обвила руками мою шею; как я мог не обожать?
Но всякое удовольствие застаивается или прекращается; если опрокинуть чашу,
Все ее содержимое подобно кислоте, глубоко прожигающей долгое сожаление.;
Если это надоедает, мы спокойно оставляем это, возможно, небрежно нахмурившись,
Или это может быть приятным воспоминанием, которое легко забыть.
Однажды, в золотом киоске, когда Евдокия держала меня за руку.,
Пришел старый Йорги, мрачно нахмурившийся, с выражением бури на лице;
Навлечет ли она на него позор? Прервет ли она его благородный род?
Он прошипел свою яростную брань и выгнал меня с того места.
Прежде чем уйти, я повернулся к нему и смело потребовал ее руки,
И поклялся, что получу ее, хотя город преградил мне путь.;
Но он насмехался надо мной, нищим, и повторил свой приказ,
С того дня, ради моей жизни, никогда больше не встречаться с его дочерью.