Молитвенник, икона и лампада чадит в углу, фитиль её
искрит и треск его негромкий едва обозначает это тленье
времени, отмеренного каждому. Стрясая от пыли имён
забытых ветхий свой синодик, он встал размять колени
только, да чтоб отбить поклоны... Ночь медленно витает
размазав крылья эти черные по тверди звездно-синей и,
провисая тихо над урочьем, будто тает здесь же. Светает.
Очередного дня зачатки давали бы надежду... К заутрене.
Опершись на посох, стремительно несёт сухое тело душу
на покаяние. Какие бы молитвы не выдыхали во вне теперь
обветренные губы, то - суета, тщета. Им, рвущимся наружу
из грешной плоти, ни какого веса не придано. Ревёт зверь
в нём, корчится от боли, и бьётся оземь... Ни единый луч
норы его от веку не коснулся: всё в мире мимо движется -
весь мир! Он знал одно лишь: Господь егда управит лучше,
чем человек сам. Может вовсе, не эдак должно бы обернуться
было , знай тогда, о том, что не ведомые сердцу прегрешения
станут той ехидны жалом; небрежной фальши тонкая струна
не вынесет; чем станет пустое обещание... Он ждёт прощения? -
под черным клобуком - увы! - не различить. Простила ли она -
кого спросить в преддверии Царя Небеснаго?
29.02.2024г.