Вновь во всё горло кричит петушок золотой:
«С неба летят лепестки, и пора всем укрыться.
Так угождает Дадон шамаханской царице
— блажи цветочки, а ягодки будут потом.
Быстро в укрытие! Снова враждебная рать
жить — не тужить не даёт дворцовым воеводам.
Снова единственный миг безнадёжно недодан
тем, кто совсем не хотел молодым умирать».
Вестник беды, звездочётово чадо досад,
мог быть бы съеден за сытным обедом на праздник,
но золотой петушок — полтергейст, и погаснет
стоит лишь часу безликой беды миновать.
Старый мудрец предсказал царству новый рассвет.
Крыши в стеклянных пентхаусах, звёзды в ладонях.
Ну а пока петушок во всё горло трезвонит
— нет ни конца и ни края нахлынувших бед.
Та шамаханская ведьма призвала сынов
жадной души властелина растерзанных царствий
ей поклоняться, прислуживать, и выдаваться
за величавых мужей некромантии, но…
Жадный Дадон, будь ему хоть заоблачно зим,
бредит стихать птицей ночи в светлице царицы,
и, будто воду, пить жизни людей не боится,
и не устал перед чёртом самим лебезить.
Вот как любовь (или страсть) будоражит умы.
Даже седой звездочёт был введён ей в порочность…
и петушок в шамаханское темечко чокнуть
очень хотел, да под гнётом царицы забыл.
Спас от беды человечество маленький эльф
(тайный герой недописанных сказок о войнах),
И петушок птицей вольной взлетел подневольно,
чтобы изгнать черноту, в пух и прах одолев.