Мне теперь не осилить дорогу,
не вернуться в туманную даль,
где молиться учился я богу,
позабыв те молитвы, а жаль.
Отчего ж меня тянет поныне
в эту сонную хмурую ширь,
где с тоской обвенчалось унынье,
а печаль до сих пор поводырь?...
Очевидно, равнинное русское
в мою душу вошло навсегда,
пусть донельзя оно захолустное,
но зато первозданно чиста...