Ушла. На пару с вечером след в след.
Нарочно подгадавши будто дату.
Мне, словно в сердце вырубили свет
за скопленную злостно неуплату.
В той темени кромешной отыщу
немало я банальностей на ощупь:
обрывки фраз, фальшивых жестов россыпь,
сомнений догоревшую свечу,
ни разу не запнувшуюся поступь…
На память – запах лака для волос,
слащавый дым от дамской сигареты,
сожжённый между нами пепел-мост,
уже ничьими ставшие секреты.
Отрыть уместно б опытов словарь,
чтоб навыки нетленные воскресли,
воспрянули: «допустим», «вроде», «если» –
азы существования, как встарь.
Достав стопарь, пора взгрустнуть под Пресли…
Да сколько ж их случилось, в никуда
уехавших, сбежавших ненадолго,
с расплывчатой улыбкой: «никогда!»,
назло себе, иль в честь гашенья долга.
Взволнуюсь бережливо: «есть ли жизнь
помимо баб, вернее – сразу после?»,
они всегда же рядом были, возле
моих растрат, богатств и дешевизн.
Запляшут сдуру кадры дежавю,
где в главной роли – в новом гриме – Осень,
затем, вновь слушать с нею интервью,
бросаемое милостыней оземь.
Но, эпилог – пока не некролог
на обелиске, в качестве приписки.
Подумаешь, какой-то там острог,
всего, ещё один бессрочный срок
без права эсэмэсной переписки…