Чадит перед иконами
свеча, едва зажженная
бессонным горем и скупой мольбой.
Придавленный погонами,
отмеченный шевронами
вышепчивает у святых покой.
Но копотью - не ладаном -
встречается негаданный
и с верой запоздалой тихий гость.
В его судьбе залатанной
кровавыми заплатами
ранения заштопывала злость.
И смотрят чудотворные
на совесть обнаженную,
читая в ней вину, а не беду.
Но милости покорные,
прощают мысли сорные,
завидев Вифлеемскую звезду.