Моя любовь, как лихорадка, жаждет
Плохой еды, что ей идёт во вред,
Той, что на свете не бывает гаже,
Но аппетит не портит ей, о нет!
.
Рассудок - врач, который страсти лечит,
И мне рецепты пишет без конца,
Разгневан тем, что плоть ему перечит,
Он в ярости покинул подлеца.
.
В отчаянье, теперь я вижу чётко,
Что захватил меня пороков смерч,
А медицина, хоть и стелет жёстко,
Права, что за недугом этим - смерть!
.
Безумен был, узрев тебя прекрасной,
А ты чернее ада, это ясно!
.
.
Sonnet 147 by William Shakespeare
.
My love is as a fever, longing still
For that which longer nurseth the disease,
Feeding on that which doth preserve the ill,
Th'uncertain sickly appetite to please.
My reason, the physician to my love,
Angry that his prescriptions are not kept,
Hath left me, and I desperate now approve
Desire is death, which physic did except.
Past cure I am, now reason is past care,
And frantic mad with evermore unrest,
My thoughts and my discourse as madmen's are,
At random from the truth vainly expressed:
For I have sworn thee fair, and thought thee bright,
Who art as black as hell, as dark as night.
.
.
Подстрочник Шаракшанэ:
.
Моя любовь -- как лихорадка, которая все время жаждет
того, что еще больше вскармливает болезнь,
питаясь тем, что сохраняет недуг,
чтобы удовлетворить непостоянный, болезненный аппетит.
Мой рассудок -- врач, лечивший меня от любви, --
разгневанный тем, что я не выполнял его рецептов,
покинул меня, и теперь я в отчаянье убеждаюсь на опыте,
что страсть, которую отвергает медицина, -- это смерть.
Мне уже не излечиться теперь, когда рассудок от меня отказался;
я в лихорадочном безумии от вечного смятения,
мои мысли и речь -- как у безумца,
они далеки от истины и говорятся без толку.
Так, я клялся что ты белокура [прекрасна, добра] и думал, что ты светла,
а ты черна, как ад, темна, как ночь.
.